Из-за своего молчания я был изгнан из центра. Но это уже отдельная история.
По возвращении домой, во время пребывания в своей комнате или загородных прогулок, я начал ощущать, что интенсивность этого ощущения ПРИСУТСТВИЯ усилилась. Затем со временем, постепенно, оно исчезло. Я пытался удержать его, но оно ускользало сквозь мои пальцы. А затем начали возвращаться и мои старые проблемы с заиканием и замешательством по поводу моей сексуальной ориентации. Я по-прежнему не знал, что мне делать с моей жизнью, какой профессией заняться. Я боялся ошибиться и принять неверное решение. Я снова был в отчаянии.
Пытаясь отыскать решение своих проблем, я отправился в Индию, в институт йоги, где преподавал мой бывший учитель йоги. Я побывал там дважды — в 1978 и 1979 годах. Останавливался я в самом институте, в Бомбее. В то время я не знал ни о Нисаргадатте, ни о Вас, Гуруджи!
В конечном итоге я понял, что йога ведет меня не в том направлении, что мне нужно, и стал прилагать еще больше усилий для совершенствования контроля над самим собой, своим телом, умом и чувствами, в том числе автономной нервной системой. Таким образом я еще больше усилил свою бесконечную борьбу, что привело лишь к усугублению противоречий, страдания и боли.
И я оставил занятия аштанга йогой, осознав, что более всего я нуждаюсь в Боге, в Истине. Я прекратил борьбу со своим заиканием, и — вот так штука — оно ослабло само по себе. Больше это не было для меня проблемой, вопросом жизни и смерти, как раньше. Моя борьба с заиканием, длившаяся всю жизнь, оказалось абсурдом. В течение двенадцати лет, понукаемый окружающими, я изо всех сил пытался преодолеть этот речевой дефект, и более чем девять лет я боролся самостоятельно. Впрочем, это все просто не могло произойти как-либо иначе, поскольку, без усилий, направленных на борьбу с заиканием, я бы никогда не пришел к йоге, к восточной философии и пониманию духовного поиска.
И именно тогда, с потерей ощущения ПРИСУТСТВИЯ, начался истинный поиск Марка. То, что произошло на ранней стадии моего пути, должно было повториться в этом поиске Бога, Истины. Потребовалось еще девять лет, прежде чем поиск был окончательно отброшен. Этот второй этап оказался еще более болезненным и беспокойным, чем первый. Если бы я знал, что меня ждет, я бы никогда не ступил на этот путь — меня бы охватил страх и я бы отказался. Но как только я оказался на пути, я просто не мог уже сойти с него, хотя такое желание возникало у меня множество раз. Иногда я поддавался соблазну, вызываемому красотой пути, а иногда двигаться вперед меня побуждали обстоятельства.
* * *
Тун, 12.1.1994 г.
Дорогой Гуруджи! В субботу, 1-го января, я получил от Фрэнка бандероль с письмом и рукописью книги «Сознание пишет». Я с нетерпением жду, когда начну читать ее.
...Еще до того, как я открыл бандероль, я испытал необычайно сильное ощущение наполняющей меня ЛЮБВИ и невыразимого ПРИСУТСТВИЯ. Я был буквально переполнен чувствами.
Меня очень тронули тепло и забота, выраженные в письме Фрэнка. И вдруг я почувствовал, что начал разговаривать сам с собой, то есть, с Вами, Гуруджи, и с Фрэнком. Мое сердце неслышным голосом обращалось к ТОМУ. Слова изливались абсолютно спонтанно, но я не помню, что конкретно я говорил. Это продолжалось какое-то время, а затем я отправился на прогулку.
Вечером мы с матерью смотрели телевизор, а в полночь я снова отправился на прогулку. И снова мое сердце обращалось к Фрэнку, к Вам, Гуруджи, к ТОМУ, к Себе. И все это время сохранялось ощущение ПРИСУТСТВИЯ и ЛЮБВИ. Оно находится все время со мной с того самого момента, как я получил бандероль от Фрэнка. Когда я проснулся на следующее утро, оно по-прежнему было здесь.
Второго января я написал Фрэнку письмо, а днем отправился на прогулку в лес. И снова я разговаривал сам с собой — конечно, не вслух ( хотя, если бы это было даже и так, мне было бы безразлично!). Этот разговор отличался особой энергичностью — я слышал, что говорю вещи, какие раньше никогда не осмеливался произносить, некоторые из них были почти святотатством.
Первые два или три раза, когда происходило это спонтанное говорение, я ощущал некоторое беспокойство, не понимая, что случилось с моим умом. Через некоторое время меня охватило сомнение, и тогда 3 января, во второй половине дня, я попытался подавить в себе этот монолог, но это лишь привело к огромному замешательству. Но при всем при этом ощущение ПРИСУТСТВИЯ по-прежнему сохранялось. Отчаяние также не покидало меня, он было ужасным, и мне снова пришлось отправиться на прогулку в лес!
Во время прогулки мне стало ясно, что я должен позволить этим словам изливаться. Я понял, что это говорил не расщепленный ум, не я, это целостный ум говорил Сам с Собой. После того, как я расслабился, с моих уст начало изливаться Учение. Это сотояние было подобно предыдущим состояниям богопомешательства, через которые я проходил. Но в этот раз ТО говорило не в терминах ЛЮБВИ, а скорее, огненными словами Джнаны.
Я чувствовал, и по-прежнему продолжаю чувствовать, что то, что было произнесено тогда, было истинным и настоящим. Кроме того, никакого выбора у меня тогда не было, я не мог помешать этому происходить, не зависимо от того, кто или что совершал это говорение.
К концу прогулки я ощутил потребность позвонить Фрэнку. Этот семидесятиминутный разговор обошелся мне в семьдесят долларов. Бедная моя мать, я разорю ее! Но какое же это было наслаждение — говорить с Фрэнком. Я впервые ощутил способность побеседовать с кем-либо о своем духовном поиске, о периодах богопомешательства, томления, экстаза и отчаяния, о встрече с Вами и о том, что поиск подошел к своему завершению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43