Но если эмоциональность, «зажигательность» распатланных декламаторов похабщины и синих от водки агитаторов понятна, то внешне сдержанный, бесстрастный треп иных политиков содержит эмоциональность уже в неявном виде, она как бы возводится ими в некую степень, и тем самым помещается на более высокий уровень, подразумевается ее включение в контекст важности излагаемой проблемы, — тоже как правило лживой. В отдельных случаях эмоциональность все же может прорываться у невыдержанных, «самовозбуждающихся» вождей и ораторов. Таковы «великие ораторы» — Мирабо, Марат, Гитлер, Гесс, Муссолини, Ленин, Кастро, Жириновский…
К счастью для людей, суперанималы и суггесторы, точно так же, как и всякие хищные в системе трофических цепей Природы (в системе иерархического поедания живых организмов), и в человеческих популяциях составляют по необходимости «подавляющее меньшинство». В противном случае, была бы невозможна и недостижима жизнеспособная социальность из-за ее нестабильности: любой конфликт в общественном месте перерастал бы тогда во всеобщую поножовщину; подобное можно наблюдать в притонах и злачных местах. Но если в Природе соотношение растительной, травоядной и хищной ступней биомасс соответствуют разнопорядковости (100:10:1), то у людей, судя по всему, хищных особей несколько больше. Ориентировочно, в т.наз. «цивилизованных» странах, их сейчас насчитывается около 15% — «каждый седьмой может стать истинно жестоким». В общем же случае, число их может быть различно для разных сообществ, и в весьма широком диапазоне.
Совершенно очевидно, что не может быть никаких разговоров об «исправлении» ступивших на преступный путь суггесторов и суперанималов (палеоантропов-неотроглодитов). Ибо это — как породистой охотничьей собаке дать свежей крови загнанной дичи при натаскивании. Отсюда естественным образом вытекает вывод о неискоренимости преступности в хищной социальной среде. Поэтому тщетны и попросту наивны все попытки «перевоспитания» всех этих «человекодавов». Скорее, наоборот, тюрьмы делают их еще более жестокими и учат большей предусмотрительности при совершении ими новых, очередных преступлений.
Воздействие же подобных наказаний на нехищных людей, причинение им — пусть и «заслуженных» — страданий, в первую очередь и главным образом проявляется в нравственной деформации личности: происходит деморализация. Пенитенциарные заведения не только не могут прибавить гуманности, но, наоборот, отнимают и все то, что было. Случаи «духовного противостояния» достаточно редки, и в общем русле — аномальны, чаще и «естественнее» происходит «хищная переориентация», нравственное падение: «с волками жить — по-волчьи выть».
Становится совершенно понятной бесполезность жестоких наказаний, и даже их неуместность, в тех случаях, когда действительно ставится цель перевоспитания (точнее бы — спасения!) личности. В этом свете представляется неимоверно жестокой практика совместного содержания и «перевоспитания» рецидивистов и остальных преступников. По логике вещей, следовало бы периодически выбирать паханов и «черных» из общей массы осужденных и формировать из них группы совместного содержания по олимпийской системе: «четвертьфинальные», «полуфинальные» и т.д. — с полнейшим невмешательством в их «образцовый ударный быт», за исключением объявлений «перемирий для уборки трупов». Этот метод позволил бы сдержать хищную переориентацию диффузных людей в местах заключения. А распространение подобной же неразборчивой практики содержания правонарушителей и на детские «исправительные» учреждения — это уже проявление неприкрытого зверства со стороны властей, создающих таким образом в обществе хищную среду уже «повышенного качества», «сеющих ветер» для потомков.
[Прибавление. Надо отметить, что подобные прецеденты борьбы с преступностью уже создавались, и неоднократно. Скорее всего, в будущем, когда простым людям станет наконец-то ясно, кто есть кто, и откуда исходит все зло, наверняка не удастся избежать таких явлений, как «видовые чистки». Именно таким образом в СССР в 1960-х годах было совершенно покончено с организованной преступностью. Всех «воров в законе» помещали в общие зоны, переводили на хлеб и воду, заставляли работать, стравливали их между собой напрямую. Незаконно, но эффективно. И в огромной стране на долгие годы (лет этак на 15 — почти поколение!) не стало организованной преступности гангстерского типа. Такие и им подобные меры, несмотря на всю свою «квазизаконность», всегда вызывают восторженное одобрение со стороны простых людей. По-видимому, этот внеюридический элемент все же необходим — по принципу «клин клином». Правоохранительным органам прекрасно известны все главари преступного мира, а «вяжут» их лишь за «неуплату налогов» да за неправильную припарковку автомобилей — иначе в рамках законов невозможно.
А вот что рассказывают о маршале Жукове, вспоминая его еще один подвиг: как он в послевоенной Одессе в одну ночь покончил с бандитизмом. По его приказу в шикарную гражданскую одежду с трофейных складов нарядились несколько сотен офицеров и отправились вечером гулять по городу. Грабители, нападавшие на них, расстреливались не месте. Утром «вся Одеса» вздохнула свободно…
Вздохнет ли когда-нибудь свободно все человечество? Ибо подобные меры всего лишь капля в море, и для избавления простых людей так же необходимы и иные крупномасштабные облавы, в первую очередь — на политиков].
На сокращении численности хищных видов (помимо начавшегося «дружного» взаимоистребления) сказалось также и своеобразие сексуальных отправлений, которые почти всегда оказываются у них несовместимыми с нормативными и созданием семьи любой конфигурации — в диапазоне от полигинии до полиандрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69