ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Вопрос о том, каков же будет результат при сочетании эпилептоидной тяжеловесности с маниакальной подвижностью, безусловно, заслуживает внимания. Я попытаюсь ответить на него, приведя следующий случай.
Райнхард К. , 1939 г. рожд. В школе дважды оставался на второй год, впрочем, не столько из-за недостатка способностей, сколько из-за нежелания заниматься (часто пропускал занятия). К. женился в 24 года, но к тому времени у него уже было двое внебрачных детей. Через 1,5 года он развелся (жена постоянно устраивала сцены ревности, и он ее избивал). От этого брака тоже был ребенок. Алименты выплачивались всем троим детям весьма нерегулярно. К. отличался повышенной сексуальной возбудимостью. Состоя в браке, он по нескольку раз в день требовал у жены совершения полового акта. Объекты его вожделений часто менялись. Бывшие его любовницы утверждали, что он груб и склонен к насильственным действиям. Если, например, женщина отказывалась от совершения полового акта, он жестоко ее избивал. В работе К. показывал себя с хорошей стороны. Если, однако, что-либо ему было не по вкусу, то он попросту оставлял рабочее место и уходил. Кроме того, в рабочее время он часто болтал всякий вздор, любил смешить товарищей. С домашними животными обращался заботливо, но, разозлившись, жестоко их избивал. Предметы домашнего обихода в припадке злости швырял куда попало. Если коллеги, разыскав К., просили его вернуться на рабочее место, это вызывало потоки нецензурной брани. В 1958 г. К. осудили по поводу кражи со взломом. И в дальнейшей биографии за ним числится несколько краж. Наконец, в 1964 г. он предстал перед судом по обвинению в попытке изнасилования и убийстве. Когда женщина, которую он побуждал к сожительству, ему отказала, он ее задушил. С этим обследуемым я познакомился, когда ему было 26 лет. Когда с ним говорили о его судимости, он реагировал очень бурно, заявляя, что это не имеет отношения к следствию. Но злость скоро проходила, и тогда он становился весел, смеялся, шутил. Тест на продуктивность нам провести не удалось, так как К. с ироническими замечаниями отказался. Результаты проверки интеллекта вполне удовлетворительные. По физическому развитию К. крупный, грубовато сколоченный мужчина с очень грубыми чертами лица.
У К. наблюдается патологическая раздражительность со склонностью к насильственным действиям. В сфере труда проявлял большую недисциплинированность. В насильственных действиях был крайне несдержан. К этому присоединялись безудержные половые влечения. Даже если исходить из диагноза эпилептоидной психопатии, все равно возбудимость и неустойчивость психики К. выражены чрезвычайно резко. Последнее объясняется тем, что у К. одновременно были и гипертимические черты. Он был склонен шутить во время работы, пытаясь развлечь и рассмешить сотрудников. Во время обследования, проводившегося мною, он был весел, отпускал юмористические замечания. Но в мыслях и поступках у него не было живости: она полностью перекрывалась эпилептоидной тяжеловесностью.Надо полагать, что податливость влечениям объяснялась у К. эпилептоидным началом, которое усиливалось гипоманиакальными чертами.Отрицательно, видимо, сказывается сочетание возбудимого характера и дистимического темперамента. Это подтверждается одним из моих наблюдений.
Герхарду Ш. , когда я с ним познакомился, был 31 год. Он уже привлекался к судебной ответственности по поводу кражи, вымогательства, обмана, злоупотребления служебным положением и растраты. Ш. отличался интеллектуальной тяжеловесностью, на простейшие вопросы отвечал очень медленно, с большими паузами. Во время испытания на продуктивность назвал за 3 мин всего 25 предметов. С тестом по сравнению понятий он справился удовлетворительно, но в тесте на комбинаторику потерпел фиаско, так как не мог составить простейшего предложения из трех слов. Характерно то, что именно комбинаторные интеллектуальные данные у Ш. отставали. Во время обследования Ш. был очень неприветлив, угрюм, но раздражительности не замечалось. Напротив, он говорил о том, что склонен к навязчивым размышлениям, тяжелым депрессивным расстройствам, когда вспоминаются разные печальные события, как, например, кончина отца, долгая разлука с ребенком или его, Ш., преступные деяния. Когда речь заходила о последних, Ш. впадал в состояние депрессии: он был близок к слезам, при попытке сдержать слезы рот искажался гримасой, он долго сидел, опустив голову.
Эпилептоидная замедленность Ш. усиливалась его депрессивностью. Именно последним компонентом его психической структуры можно объяснить, что степень наказуемости проступков обследуемого была не столь высока, как у других эпилептоидов. Многосторонность его преступных склонностей можно было бы сравнить с картиной эпилептоидных подростков, однако, в отличие от них, у Ш. отсутствовали проявления насилия. Мне думается, что субдепрессивность темперамента Ш. действовала ослабляюще на вспышки гнева и это «предохраняло» его от совершения актов насилия. Однако «готовность к преступности» этим не ослаблялась, она лишь направлялась в другое русло. Обследуемый, возможно, еще больше, чем эпилептоиды, был склонен к совершению наказуемых действий, так как он больше ощущал неудовлетворенность отрицательными сторонами жизни. Таким образом, можно предположить, что зависимость от эпилептоидных влечений привела Ш. к уголовным проступкам, которые совершались импульсивно, будучи навязанными ситуацией, но субдепрессивный компонент темперамента определил особый характер его преступных действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Райнхард К. , 1939 г. рожд. В школе дважды оставался на второй год, впрочем, не столько из-за недостатка способностей, сколько из-за нежелания заниматься (часто пропускал занятия). К. женился в 24 года, но к тому времени у него уже было двое внебрачных детей. Через 1,5 года он развелся (жена постоянно устраивала сцены ревности, и он ее избивал). От этого брака тоже был ребенок. Алименты выплачивались всем троим детям весьма нерегулярно. К. отличался повышенной сексуальной возбудимостью. Состоя в браке, он по нескольку раз в день требовал у жены совершения полового акта. Объекты его вожделений часто менялись. Бывшие его любовницы утверждали, что он груб и склонен к насильственным действиям. Если, например, женщина отказывалась от совершения полового акта, он жестоко ее избивал. В работе К. показывал себя с хорошей стороны. Если, однако, что-либо ему было не по вкусу, то он попросту оставлял рабочее место и уходил. Кроме того, в рабочее время он часто болтал всякий вздор, любил смешить товарищей. С домашними животными обращался заботливо, но, разозлившись, жестоко их избивал. Предметы домашнего обихода в припадке злости швырял куда попало. Если коллеги, разыскав К., просили его вернуться на рабочее место, это вызывало потоки нецензурной брани. В 1958 г. К. осудили по поводу кражи со взломом. И в дальнейшей биографии за ним числится несколько краж. Наконец, в 1964 г. он предстал перед судом по обвинению в попытке изнасилования и убийстве. Когда женщина, которую он побуждал к сожительству, ему отказала, он ее задушил. С этим обследуемым я познакомился, когда ему было 26 лет. Когда с ним говорили о его судимости, он реагировал очень бурно, заявляя, что это не имеет отношения к следствию. Но злость скоро проходила, и тогда он становился весел, смеялся, шутил. Тест на продуктивность нам провести не удалось, так как К. с ироническими замечаниями отказался. Результаты проверки интеллекта вполне удовлетворительные. По физическому развитию К. крупный, грубовато сколоченный мужчина с очень грубыми чертами лица.
У К. наблюдается патологическая раздражительность со склонностью к насильственным действиям. В сфере труда проявлял большую недисциплинированность. В насильственных действиях был крайне несдержан. К этому присоединялись безудержные половые влечения. Даже если исходить из диагноза эпилептоидной психопатии, все равно возбудимость и неустойчивость психики К. выражены чрезвычайно резко. Последнее объясняется тем, что у К. одновременно были и гипертимические черты. Он был склонен шутить во время работы, пытаясь развлечь и рассмешить сотрудников. Во время обследования, проводившегося мною, он был весел, отпускал юмористические замечания. Но в мыслях и поступках у него не было живости: она полностью перекрывалась эпилептоидной тяжеловесностью.Надо полагать, что податливость влечениям объяснялась у К. эпилептоидным началом, которое усиливалось гипоманиакальными чертами.Отрицательно, видимо, сказывается сочетание возбудимого характера и дистимического темперамента. Это подтверждается одним из моих наблюдений.
Герхарду Ш. , когда я с ним познакомился, был 31 год. Он уже привлекался к судебной ответственности по поводу кражи, вымогательства, обмана, злоупотребления служебным положением и растраты. Ш. отличался интеллектуальной тяжеловесностью, на простейшие вопросы отвечал очень медленно, с большими паузами. Во время испытания на продуктивность назвал за 3 мин всего 25 предметов. С тестом по сравнению понятий он справился удовлетворительно, но в тесте на комбинаторику потерпел фиаско, так как не мог составить простейшего предложения из трех слов. Характерно то, что именно комбинаторные интеллектуальные данные у Ш. отставали. Во время обследования Ш. был очень неприветлив, угрюм, но раздражительности не замечалось. Напротив, он говорил о том, что склонен к навязчивым размышлениям, тяжелым депрессивным расстройствам, когда вспоминаются разные печальные события, как, например, кончина отца, долгая разлука с ребенком или его, Ш., преступные деяния. Когда речь заходила о последних, Ш. впадал в состояние депрессии: он был близок к слезам, при попытке сдержать слезы рот искажался гримасой, он долго сидел, опустив голову.
Эпилептоидная замедленность Ш. усиливалась его депрессивностью. Именно последним компонентом его психической структуры можно объяснить, что степень наказуемости проступков обследуемого была не столь высока, как у других эпилептоидов. Многосторонность его преступных склонностей можно было бы сравнить с картиной эпилептоидных подростков, однако, в отличие от них, у Ш. отсутствовали проявления насилия. Мне думается, что субдепрессивность темперамента Ш. действовала ослабляюще на вспышки гнева и это «предохраняло» его от совершения актов насилия. Однако «готовность к преступности» этим не ослаблялась, она лишь направлялась в другое русло. Обследуемый, возможно, еще больше, чем эпилептоиды, был склонен к совершению наказуемых действий, так как он больше ощущал неудовлетворенность отрицательными сторонами жизни. Таким образом, можно предположить, что зависимость от эпилептоидных влечений привела Ш. к уголовным проступкам, которые совершались импульсивно, будучи навязанными ситуацией, но субдепрессивный компонент темперамента определил особый характер его преступных действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198