— Хорошо, так и сделаю.— Дальше, если во время мытья вы обнаружите, что сомневаетесь в том, соглашались ли получать удовольствие — пусть даже тень сомнения мелькнет, — тогда вы должны сделать следующее: вы должны выйти из душа и вытереться насухо. Вытершись, вы должны снова стать под душ и сделать воду чуть похолоднее. Вы должны снова принять душ, и если в зародится сомнение, пусть даже тень сомнения, вы должны немедленно выйти из душа и вытереться насухо. Затем вы снова становитесь под душ и делаете воду чуть похолоднее. Вы снова принимаете душ, и если чувствуете малейшее сомнение, повторяете всю процедуру заново, пока не примете душ от начала до конца без всяких сомнений относительно того, чего вы хотите или чего не хотите.— Боже милостивый! — воскликнул в ужасе священник. — Если я буду делать это три раза в день, мне, может, придется провести весь день в душе!— Может быть, — ответил Ян.— Вы требуете слишком многого, доктор Уорф.— Мои инструкции понятны?— Слишком понятны.— Тогда повторите их, чтобы удостоверится в этом. Повторив все аккуратно, священник с отчаяньем заметил: «Я так могу и не выйти из ванной».— Должны постараться, — сказал Ян. — На сегодня все. Увидимся на следующей неделе в то же время.— Послушайте, доктор Уорф, — сказал священник, — я не ожидал ничего подобного, когда соглашался делать то, что вы скажете. Как вы называете подобную психиатрию? Я читал Зигмунда Фрейда, я читал Салливана. Я предполагал, что вы будете заставлять меня говорить о… о моей сексуальной жизни, о том, где и как я познакомился с удовольствием, и тому подобных вещах.— Мы договорились, — сказал, вставая, Ян. Когда священник нехотя поднялся, Ян добавил: — Никто не будет знать о моих указаниях, кроме меня и вас. Епископу не стоит сообщать о них.— Я не могу объяснить ему, почему так долго торчу в душе?— Это ваша проблема, а не его, — и Ян направился к двери.— Я знаю, что вы справитесь. До следующей недели.Он закрыл за священником дверь и направился к столу записать все, что он поручил делать священнику, чтобы не забыть это к следующей встрече.В день, когда священник позвонил ему, Ян вернулся домой около шести часов. Только он уселся с чашкой кофе и бумагами, как зазвонил телефон и служба ответа доложила ему, что звонок срочный.— Мне кажется, я схожу с ума, — заговорил священник, и голос его звучал как будто издалека. — Прошлой ночью я не сомкнул глаз и чувствую, что теряю власть над собой.— Вы точно следовали моим инструкциям? — спросил Ян.— Точно, — ответил священник, — но не думаю, что я выдержу. Это слишком. Вчера провел почти весь день в душе.— Вы дали мне слово, — возразил Ян, — поэтому я жду, что вы будете продолжать.— Что-то со мной происходит, — сказал священник. — Мы не могли бы встретиться сегодня вечером?— Уверен, что вы можете подождать до назначенного дня, — сказал Ян, оценивая, действительно ли священник может подождать. — Полагаю, мы сможем встретиться, но не думаю, что это необходимо.— Если вы так считаете, я могу подождать, — сказал священник, и его голос совсем ушел из трубки.— Ладно, сегодня вечером у меня есть немного времени, — небрежно сказал Ян. — Что, если встретимся в девять у меня в кабинете и обсудим все?— Спасибо, доктор, я приду.Перед девятью Ян окликнул Лукрецию, которая лежала наверху, и сказал, что идет на работу.— Снова? — спросила она.— На этой неделе первый вечер, который я провожу на работе. Я ненадолго.— Это действительно необходимо? — крикнула Лукреция. — Может быть, — ответил Ян, — а, может быть, я просто хочу убраться отсюда к черту, — и хлопнул дверью.Руки священника дрожали, когда он садился в кресло и зажигал сигарету.— Я начал сомневаться, а стоило ли мне становиться священником, — сказал он, — и это ужасные сомнения.Голос священника потерял ту полудраматическую окраску, с которой он ранее общался с Яном. Теперь он звучал бесконечно серьезно.— Видите? — и священник вытянул вперед дрожащие руки. — Я не пил два дня, а у меня трясутся руки. Ни капли вина.— О-о? — поднял брови Ян.— Самоубийство — смертный грех, и тем не менее я готов решиться на него, — голос священника вновь приобрел актерские интонации. — Не освободите ли вы меня от нашего соглашения, доктор?—Нет.— Иногда мне кажется, что вы дьявол. Я отдался в руки самого Сатаны, — священник ухмыльнулся. — Знаю, что верить в дьявола сейчас считается несколько старомодно, но я старомодный человек.— Работа дьявола, — сказал Ян, — заставляет меня поинтересоваться, почему вы не пьете, чтобы облегчить ваши трудности.— В этом-то все и дело. Я не хочу их облегчить, — ответил священник.— Хотя вино бы вас отвлекло? — небрежно обронил Ян, зная, что сэкономит время, если заблокирует священника против пьянства.— Мне не хочется отвлекаться, пока у меня эта проблема, — продолжал священник. — Я стал священником не для того, чтобы иметь легкую жизнь. Я сделал это, чтобы посвятить жизнь Господу, — он вздохнул и потер лоб. — По крайней мере, это то, что я должен говорить, но на самом деле я не знаю, почему стал священником. Может, это была ошибка. Может, я ошибся с призванием. Отец мой был пьяницей, понимаете. Да, да, и очень необузданным человеком. Когда он был пьян, как он бил маму, как он бил меня — если мог поймать! Хотя в трезвом состоянии это был самый спокойный и милый человек на свете. Просто трезвым он был редко. Как мама умоляла его! Чем больше она заклинала его, тем больше он пил, чем больше он пил, тем чаще она показывала на него и заклинала меня не быть на него похожим. Уверен, что она ненавидела его, или, может, она ненавидела пьянство, потому что пьянство приносило ему удовольствие, — он взглянул на Яна и усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72