Отбрасывая всякую мистику в попытке свести все психическое содержание человеческой личности к изначальной, первоосновной инстинктивной сфере (большею частью биологически понимаемой), он, в конечном итоге, мистифицирует биологический компонент человеческой природы.
Психоанализ открывает сферу бессознательного в душевной жизни человека, но говорит он о бессознательном так, как будто это все то же самое сознательное, а не качественно иное содержание психики. Бессознательное в психоанализе сводится, в принципе, к амнезированному, забытому, но имеющему принципиальную возможность в известной степени стать вновь осознаваемым. Фрейдовская концепция бессознательного изначально отталкивалась от психологических опытов, в которых внушенное пациенту в гипнозе действие выполнялось им как будто помимо своей воли после выхода из гипнотического состояния (постгипнотическое внушение). Пациент ничего не помнил из происходившего с ним во время гипнотического сеанса, забывал содержание сделанных ему внушений, а действие, воспроизводимое им уже в сознательном состоянии, мотивировал по-своему, не осознавая того, что действовал по внушенному, но отставленному во времени, приказу гипнотизера.
В целом, таким образом, создавалось впечатление некой бессознательной силы, действующей в глубинах подсознания и ищущей выхода в сознание, которое, в свою очередь, как-то видоизменяло характер этой силы.
В этих опытах, однако, можно было заставить пациента вспомнить об истинной причине его поведения, он с трудом, но припоминал приказ гипнотизера совершить то или иное действие после пробуждения.
Если спящий или загипнотизированный человек видит страшный сон, вызывающий у него беспокойство, то избавить его от кошмара можно лишь одним способом – разбудить, то есть довести до его сознания мнимость испытываемого им страха; сознание вводит человека в объективную реальность и снимает субъективное напряжение.
Вот, по сути дела, упрощенная модель психоанализа. Предположить же, что в происхождении невротической симптоматики действует образное внушение или самовнушение, отставленное во времени, представляется таким образом логически естественным и допустимым.
Внушение (самовнушение) хорошо внедряется и закрепляется на почве эмоциональной нестабильности, неуверенности, а такое состояние предполагает аффективное реагирование, сужающее поле сознания. Психотравмирующая ситуация, ведущая к аффективному реагированию, не осознается или неадекватно осознается человеком, и цель психоанализа – подвести пациента к осознанию психотравмирующей ситуации, ведущей в неосознанном варианте к формированию невротической симптоматики.
Психоанализ представляет собой интереснейшую попытку преодоления невротизма в самом его корне.
Он возник из отвержения гипноза в психотерапии.
Гипноз, выражаясь на наш лад, активно навязывает невротику новую роль, он, по сути, способствует видоизменению формообразования невротических симптомов, изображающих теперь уже не «болезнь», а «здоровье». Гипноз не выводит человека из невротизма, но лишь меняет форму его выражения. Он сам по себе – ничто без невротизма, поскольку это его питательная почва и поскольку сам он есть по преимуществу магический невротизм (гипнотизер болен магией). Психоанализ более радикален в отношении невротизма, он хочет уничтожить его в самом зачатке, а не видоизменить его; он прослеживает корни невротизма до их врастания в сферу бессознательного и, оставаясь в привычном русле сознания, невольно просвечивает темное бессознательное светом сознания, однако в этих глубинах нет отчетливых отражений – они бездонны и бесконечны и потому свет сознания не находит в них ничего, кроме… самого себя, а это слабая опора. Примечательно, однако, само обращение психоанализа к бессознательному как главному источнику невротизма, чрезвычайно интересна его интерпретация бессознательной активности.
Основание невротизма – в раннем детстве человека, когда его сознание слишком слабо развито для того, чтобы осознавать объективную реальность, а субъективное переживание достаточно действенно, что приводит ребенка к символическому принятию внешней реальности (сказка ему понятнее, чем действительная жизнь). Именно здесь, в раннем детстве (до пяти лет), психоанализ пытается отыскать причину формирования невротических комплексов развивающейся личности, имеющих решающее значение в ее дальнейшем жизненном становлении. Невротический комплекс базируется на психотравме раннего детства, но объективное содержание психотравмы амнезируется (и становится бессознательным), и приходится лишь по ассоциативным связям с настоящей ситуацией догадываться о подлинной психотравмирующей ситуации раннего детства, причем основными психическими травмами раннего детства являются, как утверждают психоаналитики, те, что связаны с проявлениями детской сексуальности.
Сексуальность вообще представляется в психоанализе наиболее существенной, наиболее интимной и глубокой областью психики, он готов свести к ней почти все содержание бессознательного.
В сущности, психоанализ тонко чует половую проблематику невротизма, но объясняет ее как проблематику исключительно сексуальную.
Контакт невротика с психоаналитиком способствует проявлению театрального феномена психотерапии, поскольку невротик получает возможность обрести в своем аналитике и режиссера, и публику одновременно. Однако, в отличие от рациональной психотерапии и, особенно, психотерапии гипносуггестивной, где психотерапевт является активным режиссером, в психоанализе психотерапевт имеет более пассивные режиссерские функции и более активные функции публики;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59