Часов в десять утра внезапно перед ним открылась шоссейная дорога. Вдалеке, по ту сторону шоссе, были видны домики какой-то деревни.
У края шоссе он увидел одинокую фигуру женщины с мальчиком лет двенадцати. Теперь ему свои были страшнее, чем немцы, но он подошел к ним и молча стал рядом. Женщина с мальчиком явно ждали попутной машины. У ног женщины стояла корзина. Женщина была одета в старый плащ, на ногах солдатские ботинки. На вид ей было лет пятьдесят. У нее было суровое скуластое лицо. Она его окинула внимательным взглядом узких синих глаз. Он пытался угадать, кто она. На вид городская. Может быть, приезжала в деревню менять вещи на продукты? В корзине белели яйца. Лицо женщины не располагало к общению, но и молчать дальше было бы еще подозрительнее.
- Вы ждете машину на Майкоп? - спросил он.
- Да, - кивнула она и снова внимательно его оглядела.
- Мне тоже надо на Майкоп, - сказал он.
Она снова его внимательно оглядела и, помолчав, вдруг добавила:
- А у вас пропуск есть?
- Нет. У меня есть тридцать рублей.
- Нужен пропуск, - сказала она, - без пропуска не возьмут.
- А далеко до Майкопа? - спросил он.
- Километров сто, - сказала она.
Он так приуныл, что она это поняла по его лицу.
- Не тревожьтесь, - вдруг сказала она и с неожиданной, ободряющей улыбкой кивнула ему: - Что-нибудь придумаем!
- А что можно придумать? - дрогнувшим голосом спросил он, чувствуя пьянящий прилив благодарности.
- Отряхнитесь как следует, - вдруг скомандовала она, - я говорю по-немецки. У меня пропуск на два лица. На меня и на сына. Слушайте внимательно. Меня зовут Александра Сергеевна, а как вас?
- Алексей, - сказал он.
- Так вот, Алексей. Мы к бабушке ездили за продуктами. И это правда. Вы мой старший сын. У меня в самом деле есть старший сын, но он в армии. А младший жил у бабушки. И вдруг закапризничал и захотел с нами ехать домой. Вот я его и взяла. Когда немецкая машина остановится, вы смело вместе со мной подходите к кабине. А ты, Петя, стой здесь. Пусть они думают, что лишний человек - это ребенок.
Он был потрясен ее храбростью и хитроумием.
- А если не возьмут?
- Ничего, - бодро кивнула она, - подождем следующую машину. Кто-нибудь да возьмет. "Яйки" они любят. Я достаточно хорошо говорю по-немецки.
Он отряхнулся и, насколько это было возможно, привел себя в порядок. Они несколько раз проголосовали, но машины промчались не останавливаясь. И вдруг грузовик затормозил.
- Яйки? - крикнул немец, высовываясь из кабины и оглядывая их.
- Я, я! - закивала Александра Сергеевна.
- Папир? - крикнул немец.
- Я! Я! - снова закивала она и, повернувшись к Алексею, приказала: Берите корзину - и за мной!
Он подхватил увесистую корзину и с гулко бьющимся сердцем подошел вместе с ней к кабине. Немец, высунувшись из кабины, с любопытством заглянул в корзину. Белоснежные яйца лежали сверху. Она сунула ему какую-то бумагу, которую вынула из-под плаща, и стала что-то быстро и легко говорить по-немецки.
- Хия цвай! - ударил немец рукой по пропуску и, высунувшись из кабины, посмотрел на мальчика, одиноко стоявшего в стороне. Казалось, он хотел убедиться, что мальчик ему не примерещился.
Она ему стала что-то быстро и легко говорить по-немецки.
- Наин, найн, - замотал немец головой.
Она сделала шаг от машины, как бы отступаясь, и, взглянув на своего сына, стоявшего в стороне, грустно и укоризненно покачала головой. Немец внимательно следил за ней. Потом немец снова посмотрел в корзину и стал что-то объяснять шоферу. Мелькало знакомое слово: киндер, киндер. Он опять высунулся из кабины и снова посмотрел на мальчика, как бы оценивая его размер. Второй немец что-то сказал ему.
- Драйсиг! - крикнул первый и, высунув руку, ткнул ее в сторону корзины.
- Я! Я! - закивала женщина и снова подошла к кабине, быстро приказав беглецу: - Приподымите корзину!
Он приподнял корзину и приблизил ее к открытому окну кабины. Немец стал выбирать яйца и куда-то перекладывать себе под ноги. Женщина продолжала ему что-то говорить по-немецки и, видно, сказала что-то смешное, он расхохотался. Отхохотавшись, воздел палец, вспоминая, сколько насчитал яиц, и снова стал выбирать, громко считая. Набрал.
Алексей поставил корзину на землю, нетерпеливо ожидая приглашения в кузов и боясь, что немцы, забрав яйца, просто уедут.
- Прима дойч, мадам! - улыбнулся немец и кивком пригласил их в кузов.
Он взлетел первым и, низко наклонившись, осторожно, чтобы не разбить оставшиеся яйца, принял корзину и поставил ее на дно кузова. Помог подняться матери и сыну.
Они уселись на деревянную скамейку. Машина рванулась, она летела, взлетая и падая на выбоинах шоссе.
- А теперь, если хотите, расскажите, - крикнула женщина сквозь гул мотора, - кто вы!
Он чувствовал такой порыв благодарности, что не мог от нее ничего скрыть. Он рассказал ей, что бежал из концлагеря и даже, вдаваясь в подробности, пояснил, как именно бежал. От бессонной ночи, от радости освобождения он был как пьяный. Мальчик слушал его, восторженно сопереживая, она - внимательно и спокойно, не забывая придерживать корзину, когда кузов взлетал и падал.
- Я что-то вроде этого предполагала! - крикнула она ему.
Он объяснил ей, что ему нужно сельцо под Майкопом, а не самый Майкоп.
- Знаю, - кивнула она, - это близко от Майкопа. Но мы должны слезть вместе, а когда машина уйдет, я вам покажу дорогу.
Они въехали в город. Женщина постучала в стенку кабины. Грузовик остановился. Он спрыгнул с кузова. Женщина подала ему корзину. Он помог ей сойти, а мальчик спрыгнул сам.
- Прима дойч, видерзеен! - крикнул немец, выглянув из кабины, и машина рванулась дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23