Шахов, закинув свой
мешок за спину, соскочил с платформы и стал пробираться к выходу.
Толпа, запрудившая вокзал, пронесла его, вместе с собою, до самого
выхода, едва не столкнув на рельсы, потом внезапно отхлынула назад и
прижала спиной к двери, на которой висела заржавленная доска с надписью
"дежурный по станции". Дверь, не выдержав напора толпы, распахнулась и
он стремительно влетел в помещение.
В комнате дежурного по станции было накурено до того, что у Шахова
заслезились глаза. Он разглядел, однако, что комната была полна народу и
все с чрезвычайным интересом слушали разговор двух людей, стоявших у
письменного стола один против другого. Один из них был тучный железнодо-
рожник с грязными седыми усами, другой светлоголовый человек в форме
солдата инженерных войск.
- Я вашего комитета не признаю! - кричал железнодорожник. - У нас
есть свой комитет! Я повинуюсь только Исполнительному Комитету железно-
дорожников...
Светлоголовый молча слушал его, оглядывая исподлобья всех собравшихся
в комнате.
- Я - комиссар Военно-Революционного Комитета, - медленно и упрямо
сказал он, когда железнодорожник, стукнув кулаком по столу, кончил свою
речь, - Военно-Революционный Комитет ничего не требует от вас, кроме
прямого исполнения ваших обязанностей.
- Я сам знаю мои обязанности! Я знать не хочу никакого Военно-Револю-
ционного Комитета! Я отказываюсь исполнять ваши приказания. Если бы даже
вы притащили с собой целый полк солдат...
- А вы думаете, что я пришел сюда один? - флегматично спросил светло-
головый солдат, указывая рукой в окно.
Все обернулись. Седоусый железнодорожник ахнул и подбежал к окну: на
всем протяжении платформы стояли патрули.
- Вокзал занят войсками Военно-Революционного Комитета, - спокойным
голосом объяснил солдат.
- Да чорт возьми, что это за комитет такой? - пробормотал кто-то над
самым ухом Шахова.
Он обернулся и увидел костлявого чиновника, ехавшего вместе с ним в
соседнем купе.
- Не знаю, я только-что приехал, - сказал он, забывая о том, что это
должно быть известно чиновнику - нужно полагать, что в городе...
- Что?
- Не знаю... восстание.
- Восстание! - вдруг подумал он с неожиданной силой.
Толпа снова оттеснила его; он пересек вокзал и вышел на площадь.
Резкий ветер хлестнул в лицо и откатился.
Площадь была почти пуста - кроме патрулей, стоявших на углах у Невс-
кого и Гончарной, ничто не указывало на то, что в городе начинается
восстание.
Он долго смотрел вдоль пустынных улиц, ожидая движения, стрельбы,
криков, всего, что неизбежно, как-будто, связывалось с восстанием, с мя-
тежом, с революцией - и ничего не увидел. Наконец, он толкнулся в двери
какой-то захудалой гостиницы на Лиговке и, добравшись до номера, не
разглядев даже, куда всунул его спросонья швейцар, расстелил на кровати
пальто и уснул, подбросив мешок под голову.

2.

Не прошло и двух часов, как он проснулся от короткого сухого треска:
на улице стреляли.
Он подошел к окну: город показался ему сонным, пустым; был дождливый
осенний день, на площади кружились вокруг памятника трамваи.
Он поднял с кровати пальто, несколько минут разглаживал на коленях
измятый воротник.
Когда он вышел на улицу, шел снег, и несколько раз Шахов машинально
подносил к глазам руку, на которой, слегка холодя кожу, таяли снежинки.
На Суворовском он остановился перед листовкой, наклеенной на стене.
Первая же фраза этой листовки поразила его:

"К гражданам России.

"Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в
руки органа Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов Воен-
но-Революционного Комитета, стоящего во главе петроградского пролетариа-
та и гарнизона.
"Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократи-
ческого мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль
над производством, создание Советского правительства - это дело обеспе-
чено"...
Он не успел дочитать; кто-то сзади положил руку на его плечо и сказал
негромко:
- Документы!
Шахов обернулся: прямо перед ним, почти вплотную, стоял невысокого
роста коренастый моряк с винтовкой на плече, в бушлате; он пристально
смотрел Шахову в лицо чуть раскосыми глазами. За ним стояли человек
пять-шесть, почти все в штатском, в кепках и пальто. Впрочем, были среди
них и солдаты.
- Документы! - весело повторил моряк.
Шахов отстегнул пальто, достал бумаги.
- Я только что с поезда, - сказал он хмуро, - я сегодня ночью приехал
из Томска.
Моряк мельком пересмотрел документы и стоял несколько секунд, помахи-
вая бумагами и поглядывая на Шахова веселыми серыми глазами.
- Читали? - вдруг спросил он, кивнув головой на листовку.
- Да, читал... Так это правда, что Временное правительство...
Моряк вдруг помрачнел.
- А вы за кого? За правительство? - спросил он, глядя на Шахова в
упор.
Шахов отвел глаза.
- Я еще ничего здесь не знаю... Ничего не могу понять...
Моряк молча сунул ему документы, хотел что-то еще сказать, но ничего
не сказал и спустя две-три минуты исчез вместе со своим патрулем на Су-
воровском проспекте.
Шахов пошел дальше; моряк вдруг напомнил ему одну из газетных статей,
читанных им накануне. В этой статье тот же самый вопрос ставился еще яс-
нее.
Шахов припомнил слова "За кого?" напечатанные жирным шрифтом и первые
фразы статьи:
"За тех, кто придавлен и ограблен войной или за тех, кто вопрос о
крови русского солдата решали на лондонских и нью-йоркских биржах.
1 2 3 4 5 6 7 8