ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
<…>Однако и эта суровая справедливая критика (Л. Плоткин повторяет критические пассажи постановления ЦК по адресу уже ранее критиковавшейся повести «Перед заходом солнца». — А. Р. ) не возымела действия на Зощенко. По-прежнему его писания носили клеветнический характер. И как логическое их завершение — пошлый пасквиль на советский быт, на советских людей — рассказ «Приключение обезьяны», для напечатания которого редакция «Звезды» услужливо предоставила страницы журнала. <…> В этом рассказе обезьяна, бежавшая из разрушенного фашистской авиацией зоологического сада, оказывается выше и по-своему даже разумней, нежели те советские люди, в общество которых она попадает.Так тянется единая нить писаний Зощенко от рассказа «Больные» (1923), где утверждается, что человек хуже животного, до пасквиля «Приключение обезьяны», от цинических признаний в «политической безнравственности» к сегодняшнему падению Зощенко, справедливо поставленному вне советской литературы. <…>
Через четверть века (1971) с разрешения профессора Л. Плоткина я был на одной из его последних лекций в университете. Ему исполнилось тогда 65 лет, и его недруг, завкафедрой П. Выходцев добился увольнения старейшего сотрудника. Плоткин говорил студентам-вечерникам о событиях августа-сентября 1946-го. Он сказал, что тогда несправедливому поношению подвергся писатель Михаил Зощенко, что в этой кампании принял участие и он, но «от нас ничего не зависело, все шло сверху»…Травля Ахматовой в той же газете была начата статьей Т. Трифоновой «Поэзия, вредная и чуждая народу» («Ленинградская правда», 14 сентября 1946).
Из всех чувств человеческих она воспевает одно лишь страдание, именно на воспевание «красивых» мучений направлены все ее поэтические усилия. И все эти муки и слезы совершенно абстрактны, они не мотивированы никакими реальными, жизненными причинами, и поэтесса нигде не обнаруживает стремления преодолеть горе и найти радость. Такое пассивное отношение к жизни, к страданиям и сделало стихи Ахматовой пессимистическими и упадническими. Чрезвычайно характерна для творческого пути Ахматовой ее косность.От сборника «Вечер», вышедшего в 1912 году, и до последних стихов поэтесса снова и снова пишет о любовных печалях, еще и еще перепевает свои собственные песни. И трудно поверить, что в шестьдесят лет поэтесса не находит сказать ничего нового по сравнению с тем, что ею самой сказано тридцать лет назад. И ее стихи можно переставить, произвольно меняя под ними даты: они, за очень малым исключением, совершенно оторваны от времени и обнаруживают идейную опустошенность поэта. <…>Ахматова и во время войны и во время революции оставалась в стороне от событий: Октябрьскую социалистическую революцию она восприняла как катастрофу, как крушение привычного ей жизненного уклада.Все расхищено, предано, продано,Черной смерти мелькало крыло,Все голодной тоскою изглодано…Эти строки, опубликованные в сборнике «Anno Domini» (1922), отчетливо характеризуют настроение поэтессы в первые годы революции. <…> В течение почти двух десятков лет Анна Ахматова, не выступая в печати и не включаясь ни в какую иную деятельность, жила странно замкнутой и бесплодной жизнью внутреннего эмигранта. Политическая линия Ахматовой несомненно определяется как вполне сознательный уход от жизни, как пассивное, но тем не менее решительное неприятие действительности. <…> Она всеми своими корнями в прошлом, в тех последних днях агонизирующего, бесплодного русского дворянства, когда оно уже чувствовало свою обреченность и могло играть только вредную реакционную роль.Революция заставила последних представителей дворянской интеллигенции решительно пересмотреть и четко определить свой путь. Некоторые, как Зинаида Гиппиус и Марина Цветаева, Мережковский, Гумилев и Ходасевич, порвали со своим народом и стали активными врагами Советской России. Другие — и их оказалось значительно больше — поняли, что русский народ и русское государство вступили на новый, прогрессивный путь исторического развития и что задача интеллигенции — служить своему народу. <…>Даже несколько стихотворений, посвященных Отечественной войне и блокаде Ленинграда, не подняли поэзию Ахматовой над прежним ее уровнем. Такие стихотворения, как «Ленинград в марте 1942 года», «Возвращение», «Подмосковное», в которых ни одним намеком не отражены военные события, вызывают не только недоумение, но и возмущение. Даже в стихотворении «Мужество» (1942) Ахматова остается аполитичной и говорит лишь о сохранении «великого русского слова». Даже в четверостишии «Освобожденная» (1945) Ахматова радуется только «чистому ветру» и «чистому снегу», тишине и отдыху и ни словом не обмолвилась о народе, о стране — стране именно советской, революционной.В тот страшный и величественный час, когда родина, обливаясь кровью, отстаивала свою свободу, Ахматова оставалась эпически-спокойной и невозмутимой. <…>В решениях ЦК ВКП(б) Ахматова охарактеризована как представительница «чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии», «застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства», «искусства для искусства», «не желающего идти в ногу со своим народом».Эта исчерпывающая, глубоко обоснованная и точная оценка с непререкаемой ясностью показывает, что поэзия Ахматовой целиком принадлежит реакционному прошлому, что ее стихи не имеют никаких оснований быть включенными в советскую поэзию, что нельзя позволить мертвым традициям прошлого проникать в живой организм расцветающей советской культуры.
Отметим лишь, что стихотворение, упомянутое выше, называется «Ленинград в марте 1941 года», что стихотворения «Подмосковное» у Ахматовой нет вовсе, а «Мужество» напечатала «Правда» 8 марта 1942…«Правда» (4 сентября, 1946) публикует статью В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Через четверть века (1971) с разрешения профессора Л. Плоткина я был на одной из его последних лекций в университете. Ему исполнилось тогда 65 лет, и его недруг, завкафедрой П. Выходцев добился увольнения старейшего сотрудника. Плоткин говорил студентам-вечерникам о событиях августа-сентября 1946-го. Он сказал, что тогда несправедливому поношению подвергся писатель Михаил Зощенко, что в этой кампании принял участие и он, но «от нас ничего не зависело, все шло сверху»…Травля Ахматовой в той же газете была начата статьей Т. Трифоновой «Поэзия, вредная и чуждая народу» («Ленинградская правда», 14 сентября 1946).
Из всех чувств человеческих она воспевает одно лишь страдание, именно на воспевание «красивых» мучений направлены все ее поэтические усилия. И все эти муки и слезы совершенно абстрактны, они не мотивированы никакими реальными, жизненными причинами, и поэтесса нигде не обнаруживает стремления преодолеть горе и найти радость. Такое пассивное отношение к жизни, к страданиям и сделало стихи Ахматовой пессимистическими и упадническими. Чрезвычайно характерна для творческого пути Ахматовой ее косность.От сборника «Вечер», вышедшего в 1912 году, и до последних стихов поэтесса снова и снова пишет о любовных печалях, еще и еще перепевает свои собственные песни. И трудно поверить, что в шестьдесят лет поэтесса не находит сказать ничего нового по сравнению с тем, что ею самой сказано тридцать лет назад. И ее стихи можно переставить, произвольно меняя под ними даты: они, за очень малым исключением, совершенно оторваны от времени и обнаруживают идейную опустошенность поэта. <…>Ахматова и во время войны и во время революции оставалась в стороне от событий: Октябрьскую социалистическую революцию она восприняла как катастрофу, как крушение привычного ей жизненного уклада.Все расхищено, предано, продано,Черной смерти мелькало крыло,Все голодной тоскою изглодано…Эти строки, опубликованные в сборнике «Anno Domini» (1922), отчетливо характеризуют настроение поэтессы в первые годы революции. <…> В течение почти двух десятков лет Анна Ахматова, не выступая в печати и не включаясь ни в какую иную деятельность, жила странно замкнутой и бесплодной жизнью внутреннего эмигранта. Политическая линия Ахматовой несомненно определяется как вполне сознательный уход от жизни, как пассивное, но тем не менее решительное неприятие действительности. <…> Она всеми своими корнями в прошлом, в тех последних днях агонизирующего, бесплодного русского дворянства, когда оно уже чувствовало свою обреченность и могло играть только вредную реакционную роль.Революция заставила последних представителей дворянской интеллигенции решительно пересмотреть и четко определить свой путь. Некоторые, как Зинаида Гиппиус и Марина Цветаева, Мережковский, Гумилев и Ходасевич, порвали со своим народом и стали активными врагами Советской России. Другие — и их оказалось значительно больше — поняли, что русский народ и русское государство вступили на новый, прогрессивный путь исторического развития и что задача интеллигенции — служить своему народу. <…>Даже несколько стихотворений, посвященных Отечественной войне и блокаде Ленинграда, не подняли поэзию Ахматовой над прежним ее уровнем. Такие стихотворения, как «Ленинград в марте 1942 года», «Возвращение», «Подмосковное», в которых ни одним намеком не отражены военные события, вызывают не только недоумение, но и возмущение. Даже в стихотворении «Мужество» (1942) Ахматова остается аполитичной и говорит лишь о сохранении «великого русского слова». Даже в четверостишии «Освобожденная» (1945) Ахматова радуется только «чистому ветру» и «чистому снегу», тишине и отдыху и ни словом не обмолвилась о народе, о стране — стране именно советской, революционной.В тот страшный и величественный час, когда родина, обливаясь кровью, отстаивала свою свободу, Ахматова оставалась эпически-спокойной и невозмутимой. <…>В решениях ЦК ВКП(б) Ахматова охарактеризована как представительница «чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии», «застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства», «искусства для искусства», «не желающего идти в ногу со своим народом».Эта исчерпывающая, глубоко обоснованная и точная оценка с непререкаемой ясностью показывает, что поэзия Ахматовой целиком принадлежит реакционному прошлому, что ее стихи не имеют никаких оснований быть включенными в советскую поэзию, что нельзя позволить мертвым традициям прошлого проникать в живой организм расцветающей советской культуры.
Отметим лишь, что стихотворение, упомянутое выше, называется «Ленинград в марте 1941 года», что стихотворения «Подмосковное» у Ахматовой нет вовсе, а «Мужество» напечатала «Правда» 8 марта 1942…«Правда» (4 сентября, 1946) публикует статью В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15