Я тоже ответила ему улыбкой. На самом же деле мне просто хотелось внимательно осмотреть садик и проверить, не оставила ли дочь каких-либо явных следов своего религиозного собрания с представительницами королевского рода и подругами.
Мы вошли в обширный внутренний дворик, что был спроектирован знаменитым итальянским дизайнером. Многие наши двоюродные сестры безуспешно пытались скопировать красоту нашей «Турецкой комнаты». Бегущий водопад, расположенный в конце комнаты, сбрасывал свои чистые воды в большой круглый бассейн, населенный множеством экзотических рыбок. Водоем огибала каменистая тропинка. Дорожки окаймляли прекрасные цветы, за которыми тщательно ухаживал штат садовников. Справа и слева располагались возвышения, оборудованные местами для отдыха. Над ротанговой мебелью, покрытой подушками пастельных тонов, свисал привезенный из Таиланда лиственный полог насыщенного зеленого цвета. Тут же были расставлены столики со стеклянным верхом. Это место было самым любимым в доме для приема утреннего или вечернего кофе.
Стены были выполнены из тонированного стекла, но зелень была настолько густой и пышной, что защищала нас от палящих лучей солнца. Каменная тропинка, украшенная вырезанными на камне мордами всевозможных диких животных, огибала водопад. Я ступила на изображение жирафа, и волна печали вновь захлестнула меня, потому что я вспомнила, как Карим специально заказал эту резьбу, чтобы сделать сюрприз нашему обожавшему зверей ребенку.
Тропинка привела нас в зону турецких бань. Такая же комната была в нашем доме в Каире, и я попросила итальянского дизайнера изучить проект и точно воспроизвести его во дворце в Джидде.
В турецких банях имелось четыре ванны, каждая отличалась от другой по размеру и стилю. К каждой из них вели ступеньки, через одну из больших ванн был перекинут арочный мостик из камня. От воды поднимался пар и тут же таял в прохладном воздухе.
Много прекрасных воспоминаний хранила наша память о времени, проведенном в турецких банях. Еще прошлым вечером, накануне нашей романтической ночи, Карим и я плавали здесь, наслаждаясь длительной паровой ванной.
Ничего такого, что свидетельствовало бы о прошедшем в нашем доме религиозном собрании, я не увидела. Однако же услышанные мною слова все ещё болью отзывались в сердце. Я отчаянно пыталась довести до сознания Карима всю серьезность новой страсти Амани, поскольку наша дочь выражала теперь желание стать женским имамом, призванным удовлетворять религиозные потребности других женщин. И это в то время, когда я хотела, чтобы моя дочь вела жизнь доброй мусульманки, а не тонула в рабстве строжайших предписаний, которыми наши традиции опутывают и без того стреноженных женщин.
Правильно рассудив, что Карима так же не угнетает новая страсть Амани, как не волновали и ее прежние увлечения, с которыми я боролась, начиная с самого раннего возраста, я подумала, что мне следовало бы сказать ему о том, как далеко подобный религиозный пыл может завести нашу дочь, потому что я знала, что муж мой был особенно чувствителен к теме законного притязания семейства аль-Саудов на трон, богатство и привилегии, которыми мы обладали.
Зная, что мир моего мужа замыкается на фешенебельной жизни в роскоши и довольстве, которая едва ли была возможна без неимоверного богатства саудовских нефтяных скважин, я обвела рукой вокруг чудного интерьера турецких бань.
– Это, – сказала я Кариму, – то, что наша дочь считает великим грехом. По ее мнению, нельзя пользоваться тем богатством, что Аллах счел нужным даровать нашей семье.
Муж не ответил,
Я немного усилила давление.
– Карим, мы должны предпринять какие-то действия. Или ты хочешь, чтобы твой отпрыск, плоть от плоти и кровь от крови твоей, возглавил переворот, что положит конец дому аль-Саудов?
Карим, все еще сомневаясь в способности дочери на серьезный проступок, от дальнейшего анализа взглядов Амани на наше королевское положение отказался, сказав, что дочь должна быть оставлена наедине со своей верой, если та дает ей успокоение, даже вопреки упрямому сопротивлению со стороны ее матери.
С силой сжав мои плечи, Карим запретил мне возобновлять разговор на эту тему, сделав при этом нелепое замечание.
– Султана, – сказал он, – я давным-давно решил, что каждый из нас должен уважать заблуждения другого, иначе покоя в нашем доме никогда не будет. Все! И немедленно оставь эту неприятную тему!
***
После нескольких дней душевного смятения я наконец пришла к заключению, что не была виновата в том новом направлении, что приняла жизнь моей дочери. Я решила, что стремление Амани к какому-то делу непосредственно проистекало из ужасающей бедности Саудовской Аравии, с которой внезапно было покончено невероятным богатством, свалившимся на голову. Чтобы прояснить дело, мне придется сделать небольшой экскурс в историю.
Многие люди, как мусульмане, так и. христиане, презирают саудовцев за их незаслуженное богатство. Однако мало кто из них удосужился попять, какое жалкое существование влачили все саудовские арабы до середины семидесятых годов. Поэтому я страшно негодую каждый раз, когда слышу поспешные выводы относительно нашего теперешнего положения.
После открытия нефти под песками пустыни прошло много лет, прежде чем наш народ смог воспользоваться чем-то из тех богатств, что сулило производство нефтепродуктов, организованное американскими компаниями. Король Абдул Азиз, мой дед и основатель Саудовской Аравии, доверял людям, которые умели хорошо говорить и давали ложные обещания, не понимая того, что заключаемые им сделки приносили миллионные барыши американцам и мизерные суммы саудовцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87