Командир глиссера сказал:— Не думаю, что курорт… Прогноз погоды скверный.Сурен, заметив, что с ним говорят — из-за рева моторов он ничего не слышал, — снова надел шлем:— Ай-ай! Какая красота! Пароход, как кабардинский жеребец, на дыбы встает!Моряк осуждающе покачал головой.— А что? Опасно так, носом кверху? — заглянув в его глаза, спросил Сурен.Вместо ответа моряк кивнул на горизонт.На его дуге виднелось судно с тонкой, наклоненной назад трубой и двумя мачтами. С первого взгляда оно могло вызвать тревогу: бушприт корабля был задран вверх, корма почти касалась воды. Весь корабль словно на самом деле пытался встать на дыбы. Что-то длинное, спускавшееся с кормы, продолжая линию палубы, сразу за кораблем исчезало в волнах.— Я так полагаю, — сказал моряк. — Трубы — не кабель. Нельзя их таким способом спускать.— Слушай, и я так думаю, — доверительно сказал Сурен, понизив голос.Моряк удивился:— Я считал вас в числе первых энтузиастов строительства.— Правильно считал! Очень правильно! Знаешь, зачем я еду?— По морю не ездят, а плавают, — поправил моряк.— А мы ездить хотим! В самой морской глубине ездить станем на колесах! И я хочу весь туннель в глубине сделать, наверх и носу не казать! Жаль только, такой красоты не будет видно. Эх, моряк! — И Сурен потряс кулаками. — Что я придумал, ай, что я придумал! Андрейка как рад будет! Обязательно меня задушит. Мне подпорки под ребра нужны. Очень требуются…Моряк смеялся. Веселый попался пассажир!Док-корабль был уже близко.Сурен снова сорвал шлем и размахивал им:— Ах, море! Великое море! Вечное, как движение! А мы для тебя такое движение придумали, что тебе и ни снилось! Что? Потемнело, нахмурилось? Слушай, придется тебе смириться. Потому что человек — это еще больше, еще красивее, еще сильнее, чем море!Море больше не улыбалось, насупилось, морщилось сердито валами. Откуда-то наползли тучи, забелели барашки, в лицо Сурену ветер бросал брызги. Не замечая ничего, Сурен продолжал махать шлемом.Андрей Корнев стоял на капитанском мостике плавучего дока и смотрел в бинокль. Кто же другой, кроме Сурена, мог так неистово жестикулировать?Андрей обернулся к стоявшему позади него еще молодому коренастому моряку с обветренным спокойным лицом, грубоватым, суровым, но с милой ямкой на подбородке. Это был знаменитый полярный капитан Терехов, построивший на гидромониторе Мол Северный. Он взялся командовать плавучим доком в Черном море, чтобы потом, если это окажется возможным, спустить плавающий туннель под льды Арктики.— Федор Иванович, дорогой, пошлите за ним катер! Видите, как ему не терпится, — попросил Андрей.Моряк кивнул головой:— Успели вовремя.— Ах, да-да! — вспомнил Андрей. — Значит, сегодня будет настоящее испытание? Ну что ж, «будет буря, мы поспорим»! Я даже рад этому.Андрей говорил отрывисто, он волновался, но не из-за прогноза погоды, сделавшего строгим глаза Федора Ивановича, а из-за радиограммы о Сурене, который вез важное сообщение.Какая борьба позади! Чего стоило добиться начала опытного строительства плавающего туннеля из Ялты в Сочи! Андрей предлагал тянуть его из Мурманска на Новую Землю, но Алексей Сергеевич Карцев по совету Николая Николаевича Волкова предложил Корневу черноморскую трассу. Это прошло в Совете Министров, поддержал Волков. Строительство началось, но оно считалось опытным и почти обреченным. Мало кто надеялся на его завершение. Противники Андрея не сложили оружия и сейчас, когда сорока километрам уже спущенного туннеля грозила ежеминутная опасность, снова повели наступление. Степан воевал с ними в Москве. Они настаивали на прекращении дорогостоящих опытов, которых в ледовых условиях даже не повторить. Что-то везет Сурен? Зря не помчится он в море перед самым штормом.Приложив к глазам бинокль, Андрей увидел, как пассажир пересел с «реаплава» на катер. Время текло поразительно медленно. Казалось, что катер никак не развернется.Следить за ним в бинокль было мучительно. Андрею не верилось, что катер движется, а не просто подпрыгивает на волнах.Наконец с корабля сбросили веревочный трап. Андрей поспешно начал спускаться с капитанского мостика, чтобы встретить друга у борта, но Сурен — веселый, озорной Сурен — уже стоял перед ним, пробуя ногой прочность палубы.— Ва! Андрейка, какой ты всеми ветрами проветренный! — воскликнул Сурен, сжимая Андрея в объятиях. — И соленый, совсем соленый! — Он то отстранял друга, то снова привлекал его к себе.— Ну, Сурен, что такое? Мне Степан дал радиограмму. Опять возражения против нашего метода строительства?— Верно. Затем я и приехал, чтобы поспорить о методе. Понимаешь, с новым проектом.— С проектом… — разочарованно пожал плечами Андрей. — Едва ли целесообразно сейчас пересматривать…— Э, брат, этим проектом мы с тобой всем скептикам губы утрем!— Денис! Слушай, Денис! Смотри, вот горец кахетинский, о котором я тебе так много рассказывал. Знакомься, Сурен. Это Дионисий Алексеевич Денисюк, парторг нашего строительства, с Мола Северного к нам пришел.— Добре, добре, здоровеньки булы! — Денис Денисюк пожал руку Сурена, пытливо смотря на него хитроватыми глазами. — Что привез?— Проект привез…— Это потом, — отозвался Андрей. — Я же знаю, Денис… всякое изменение вызовет в Москве неприятный отклик…— Письмо привез.— Письмо? — обрадовался Андрей. — Так давай его скорей!— Скоро только ласточки летают.— Сурен!.. — взмолился Андрей.— Разве вот партийному руководителю, — и Сурен церемонно передал письмо Денисюку.Тот посмотрел на адрес и ухмыльнулся:— Не возьму, это личное, — и отдал письмо Андрею.— Сегодня утром в Москве из ее собственных рук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167