— Я готов, ваша светлость.— Вы очень богаты, метр?— Если богат, ваша светлость, то только надеждами, по словам моей супруги.— Мудрость женщин подобна жалу змеи, жалящей нас. ВЫСОКАЯ СТАВКА По знаку кардинала Мазарини подкатил его кресло к богато инкрустированному шахматному столику и расставил на нем фигуры из слоновой кости.— Попробуйте сразиться со мной, метр. Я не назначаю сразу ставки, ибо мое духовное звание обязывает к милосердию.Первая, молниеносно проведенная партнерами партия закончилась в пользу Ферма прямой атакой на короля. Кардинал -нахмурился. Взгляд его стал злым и колючим. Ферма наблюдал за этим больным и беспомощным человеком, ум которого цепко держал в повиновении и страну, и ее короля, хотя тело с трудом могло покинуть мягкое, передвигающееся на колесиках кресло.Высохшая рука, когда-то ловко владевшая шпагой, дрожала, передвигая фигурки:— Вы опаснее, чем я думал. Я просто играл с вами, как с его величеством, которому всегда надо предоставить возможность атаковать.Во второй партии Ферма не удалось развить атаку, и, оставшись без двух пешек, он вынужден был признать поражение.Кардинал воодушевился:— Прекрасно! Теперь — на ставку! Вы достаточно искушены в этой игре, но это лишь удваивает мой интерес. Мне всегда требуются побудительные причины, чтобы проявить себя в полной мере.Ферма расставил фигуры, и свои, и кардинала, вспоминая, что герцог Арман Жан дю Плесси до принятия духовного сана славился как человек азартный и, видимо, не утратил этой страсти, став кардиналом.Ришелье поднял с полу тершегося о его ноги кота.— Итак, ставка, метр? Что у вас есть в Тулузе? Именье, рента, замок?— Только дом и служба вашему высокопреосвященству.— Прекрасно! Вы ставите дом, а я… Что бы вы хотели, сударь?— Свободу узнику Бастилии, старому графу Эдмону де Лейе, давнему соратнику покойного короля Генриха IV.— Откуда вы знаете об узнике Бастилии? — сердито спросил Ришелье, сбрасывая с колен кота.— Я провел там ночь как гость Бастилии, ваша светлость, зажатый между дверьми тамбура камеры пыток.— Что такое? — обернулся Ришелье к Мазарини.— Должно быть, господин комендант проявил свое обычное остроумие, ваше высокопреосвященство, не желая, чтобы гость переступил хотя бы порог любой каморы.— Прекрасно! — воспрянул Ришелье. — Тогда распорядитесь, чтобы господин комендант провел в этом же месте предстоящую ночь. — И кардинал поправил фигуры на доске.— Но ото невозможно, ваша светлость! — запротестовал Ферма.— Почему? — удивился кардинал. — Ведь я же сказал.— Он слишком толст, ваша светлость, и двери просто не закроются, пока он не похудеет.Кардинал Ришелье расхохотался:— Я должен отдать вам должное, метр, и в легкой игре, и в легкой беседе. Но сейчас и игра, и беседа примут серьезный характер.— Я готов, ваша светлость.— Готовы лишиться собственного дома?— Если вы ставите против него — свободу графу Эдмону де Лейе.— Ставка сделана. Ваш ход, метр! Пеняйте на себя и не ждите от меня пощады, если ваша семья останется без крыши над головой. ЭТЮД ФЕРМА — Такова жизнь, ваша светлость, и шахматы в известной степени отражают ее, — сказал Ферма, разыгрывая начало партии, которое теперь назвали бы вариантом дракона, а в ту пору считали неправильным началом.— Вы стремитесь во что бы то ни стало выиграть или остаться без крыши над головой. Но вы забываете, что ничья не принесет желанной для вас свободы графу-еретику.— Потому я и стремлюсь ее добиться.— Учитываете ли вы все ресурсы моей защиты?— Шахматы, ваша светлость, единственное средство отгадывать мысли другого.— Недурно сказано! Слышите, Мазарини? Не снабдить ли нам камеру откровенности комплектом железных фигур для отгадывания мыслей преступников? Но ваши мысли, сударь, я отгадываю и без шахмат, и без камеры откровенности.— Что вы имеете в виду, ваше высокопреосвященство?— Вашу судебную практику, метр, заставляющую меня предостеречь вас от излишнего усердия в оказании помощи (даже математической!) простолюдинам в ущерб интересам высокородных господ. В вас не чувствуется, метр, дворянского подхода (впрочем, кажется, вы и не дворянин!), и, может быть, поэтому не понимаете, что взятые вами под защиту люди слишком часто берутся за оружие, причиняя нам с Мазарини немало хлопот.— Я руководствуюсь в своей судебной практике только соображениями справедливости, как учит наш король и вы, ваше высокопреосвященство.— Г-м! — задумался, глядя на доску, кардинал. — А не находите ли вы свою активность излишней и неоправданной? Хотя бы в этой партии?— По крайней мере, в этой партии вы не можете упрекнуть меня в пренебрежении к высокородным фигурам.— У вас офицер против трех пехотинцев, но они создали моему королю крепость покрепче Ла-Рошели.У черных действительно было подобие укрывшей короля крепости, а белая пешка, стремившаяся к восьмой горизонтали, надежно контролировалась черной ладьей (96), она не могла двинуться вперед, поскольку белая ладья была под ударом пешки «f».41. е7? fg 42. е8Ф Kf8+ 43.Kpd8 Л : е8 44.Кр : е8 Ке6 45.Cc1 f6, и у белых нет никаких надежд на выигрыш, а победа Ферма была необходима. И он сделал «невероятный ход»!41.Лg1!— Что такое? — изумился кардинал. — Вы подставили туру?— Нет, это дар взамен свободы узнику Бастилии.— В Бастилии, метр, крепкие стены. Да воздается дающему по заслугам, — и кардинал со стуком поставил свою ладью на место взятой: 41 … Л : g1.Но Ферма, ждавший этого, предложил новый «подарок»:42. Се5+!— Вы, кажется, метр, на деле демонстрируете свое пренебрежение к дворянскому сословию, отдавая офицера, — проворчал Ришелье, забирая слона.— Я верю в скрытую силу пешек, ваше высокопреосвященство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78