Двенадцать раз выходил Федоров в эфир, передавая сигналы бедствия на Землю.— Не может быть, чтобы нас не услышали, — заключил он, покидая свой пост.Ложились спать в спальном отсеке на своих койках. Чтобы удержаться на них в невесомости, решили обвязаться ремнями.— Ну, командир, — обратился к Крылову Федоров. — Какую же тайну имел в виду наш Вася Галлей?Звездолетчики не говорили о том, что обречены на вечное скитание среди звезд в темноте, что будут один за другим умирать от голода и низкой температуры, когда кончатся запасы еды и энергии, — они беседовали, казалось бы, о совершенно постороннем, о какой-то личной тайне одного из них.Однако тайна Васи Галлея, как оказалось, была для них не такой уж посторонней.— Твою тайну, Вася, не так трудно разгадать, — говорил Крылов, обращаясь в темноте к молодому физику. — Наблюдал я за тобой, когда ты бывал у меня дома. Зачастил ты по довольно понятной причине.— Нет, нет, Алексеи Иванович! Не из-за вашей Нади!— И это знаю, что не из-за дочурки моей рыженькой, а скорее всего из-за подружки ее, Звездочки.— Да, Кассиопеи, — со вздохом признался Галлей.— Постой, постой! — вмешался еще не спавший штурман. — Выходит дело, несчастная любовь нашего доброго молодца Васю Галлея нам подкинула? Звездочка какая-то его к звездам привела?— Выходит, так, — согласился Крылов. — Но я заметил в тебе, Васенька, еще и теоретические колебания между профессором Дьяковым и академиком Зерновым.— И что же? Почему в таком случае вы взяли меня с собой?— То, что ты решил вернуться на Землю в другом столетии, уже без гордой и недоступной красавицы, ясно как день. Ну а я-то считал, что мы вернемся в рассчитанный академиком Зерновым срок, а что касается Галлея…— Эх, Галлей, Галлей, — с укором пробасил штурман. — Непутевая твоя голова!— Вот эта «непутевая» голова нам в рейсе нужна будет, рассудил я. Но виду не подал, что тебя разгадал. Вот и вся твоя тайна, — закончил Крылов.— Моя, может быть, и вся, но наша общая, Алексей Иванович, еще впереди, — сказал наконец Галлей.— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Крылов.— Закон природы описывается теорией относительности. И только ее мы должны учитывать теперь при всех наших расчетах.— И это я уже усвоил, Галлей. Жаль, что мы с тобой раньше не договорились.— Жаль, — согласился Галлей.— Тогда давай сообразим, почему обрыв буксира произошел?— Можно выдвинуть гипотезу. Штурман говорил о пустоте. Но почему из этой пустоты мы энергию извлекаем, от нее отталкиваемся? Да потому, что она материальна и в известных условиях может становиться вещественной.— Ясно, материальна, — вставил Федоров. — Но почему вещественна?— В вакууме проносятся электромагнитные тайфуны! При малых скоростях возбужденные ими кванты вакуума незаметны, но при субсветовой скорости они должны ощущаться как возникающие на пути ничтожные крупинки вещества с их физическими свойствами.— Стоп, стоп, Вася! Не загибай! Тут и без банальной бури все объяснить можно. Похитрее! — вмешался штурман. — Мы, радисты, флюктуации скорости света в различных частях вакуума уже сто лет учитываем. Не в ней ли дело? Если скорость света становится то больше, то меньше, возникают рывки. Вот и причина обрыва буксира!— Нет, Федор Нилыч! Не выйдет! — возразил Галлей. — Мы с вами не радиоизлучение, а физические тела, разгоняемые до скорости света. Мы достигаем этого предела, а не скорость света разгоняет или притормаживает нас. Это флюктуация предела, а не физическое его воздействие на наш полет. Так что никаких рывков от этого быть не может.— Так уж и не может, — упрямо возразил Федоров.— А вы поймите, что кванты вакуума — это как бы вибрирующие на пружинах под влиянием электромагнитного излучения протоны и антипротоны. При банальной электромагнитной буре этот процесс для нас отнюдь не банален, ибо в своих крайних положениях частички вещества и антивещества уже не полностью компенсируют свойства друг друга… Тогда и начинают проявляться эти скрытые в состоянии «пустоты» физические свойства материального вакуума — плотность, молниеносно возникающая и исчезающая. И эти песчинки как бы «жалят» в вакууме предмет (при магнитной буре и при субсветовой скорости движения).— Это как же выходит? — начал сдаваться штурман. — Вроде комары появляются на нашем пути. И жалят, проклятые.— Не столько комары, сколько «космический наждак». При малых скоростях он незаметен, но при субсветовой скорости на единицу времени приходится столько столкновений с «ожившими» квантами вакуума, что они в состоянии перетереть буксир.— Может быть, и так, коли не врешь, — окончательно сдался штурман, поворачиваясь на другой бок. — А я прикидываю, сколько времени наш сигнал до Земли будет идти. Ведь расстояние-то какое мы за год пролетели! Радиосигналам по меньшей мере полгода понадобится, чтобы до Земли добраться.— Это по земным часам, Федор Нилыч. А по нашим звездолетным — несколько минут, — разъяснил Галлей.— Это он верно прикидывает, — поддержал его Крылов. — Ежели Эйнштейн прав, конечно.— А если бы он был не прав, с нами ничего не случилось бы — быстро ответил Галлей.— Может, и впрямь от этой теории относительности нам хоть кое-какая польза будет, — пробурчал штурман. — Спасателям год разгона понадобится. А у нас?— Оторвавшись от энергоисточника, мы пока не можем точно вычислить наш «масштаб времени». И это меня беспокоит.— Почему? — спросил Крылов.— Догадываются ли на Земле, что наши сигналы будут чрезвычайно растянуты во времени? Их можно и не заметить.— Ну и загибаешь ты, Вася, с масштабом времени. Я, пожалуй, для его сокращения всхрапну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33