Не хочешь - оставайся.
Я закрыл окно, снова включил светоусилители. Он по-прежнему стоял в углу,
нерешительно поворачивая голову из стороны в сторону. Я включил габаритные
огни, и он зажмурился от неожиданно яркого света, но с места не сдвинулся.
Тогда я медленно стал поднимать машину в воздух и разворачивать ее в
сторону ворот. И он не выдержал, крикнул:
- Стойте! Я с вами! - и как слепой двинулся вперед, потому что света от
габаритных огней было все-таки недостаточно. Я опустил машину, открыл
правую дверь, подождал, пока он сядет, и тронулся к выходу. Это оказалось
совсем непросто - провести ее мимо всего хлама, что тут скопился, и мне
было не до разговоров. Кое-как, обо что-то царапнув левым бортом, я вывел
ее из ангара и поднял над лесом.
Теперь я мог лететь куда угодно. Энергии хватит на то, чтобы десяток раз
облететь всю планету.
Теперь можно было поговорить.
- Ты кто? - спросил я, поворачиваясь к подростку.
Ему было лет пятнадцать, может даже меньше. Худой и, наверное, голодный.
Впрочем, и я тоже давно не ел по-нормальному, с самого ухода от Ньяры.
Левая щека парня расцарапана, одежда кое-где порвана. Не иначе, как
продирался через заросли арсанов, и чего его туда понесло? На руках - он
держал руки на коленях, сидел в напряженной позе, не шевелясь - следы
ожогов.
- Эликон, - ответил он на мой вопрос.
- А фамилия?
- Арвел.
Фамилия знакомая, но никого из его родственников я не знал.
- Ты что там делал?
- Пришел за вами.
- Когда?
- Я увидел вас еще на берегу, крался следом. Потом, когда вы вышли с
лопатой, забрался внутрь.
Хорошо он крался. Я шел быстро, но ничего не слышал.
- А почему раньше не подошел?
- Боялся.
Хорошая штука, этот страх. Он боялся меня, и так бы и мог остаться темной
ночью в этом дурацком Старом Ангаре. Я боялся кого-то в темноте, и,
попробуй он подойти ко мне, наверное, выстрелил бы - просто так, от страха,
долго ли пистолет-то выхватить? Все теперь на планете чего-то боятся.
- Давно скитаешься?
- Давно. Как дом пожгли - с тех пор.
- А родные где?
- Нет никого. Там остались, - он отвернулся, шмыгнув носом.
- Понятно.
Я остался один в шесть лдет, кажется. Теперь уже не помню. В его возрасте,
наверное, это тяжелее.
- Кто на вас напал?
Он сначала ничего не ответил, потом, хлюпнув еще раз носом, сказал:
- Я не знаю. Я ночью проснулся - кто-то стреляет. Потом внизу, у выхода,
как рванет. И пожар начвался. Я дверь открыл - оттуда дым, чуть не
задохнулся. В окно вылез, прошел по карнизу до угла, там спрыгнул - мы с
братом всегда так делали, там клумба внизу. Тут кто-то в меня стрелять стал
- я и побежал в лес. А утром вернулся - ничего не осталось, только стены
стоят.
- А соседи?
- Мы далеко от всех жили. Я только к вечеру до них дошел. И там тоже все
сгорело, никого не было.
- Так ты что, вообще людей больше не встречал?
- Видел один раз издалека. Но я не решился подойти - они все с карабинами
были.
Я поднял машину вверх на пару километров и медленно повел ее на юг.
Когда-то с такой высоты ночной остров усеивали многочисленные точки огней,
но теперь все внизу под нами было однообразно-темным. Светоусилители я
выключил - взошла Маола и они стали не нужны. Почти под нами, несколько
впереди располагалась вершина Лакупу с высоченным обрывом на северном
склоне, за ней проглядывал Йенг-хорн. Лететь к Станции или нет? - думал я.
А вдруг там резидент? Вроде бы, я должен и этого опасаться? И когда же все
это в конце-концов кончится, да и кончится ли теперь?
Не за свое я все-таки дело взялся. Это все в теории выглядит просто и
понятно, когда имеешь дело не с обычными живыми людьми, а с какими-то
абстракциями, с отвлеченными понятиями. Когда моделируешь все общественные
процессы, распространение имнформации в обществе, ее воздействие на людей,
взаимодействие с другой, противоречащей информацией. В Академии нам,
наверное, намеренно прививают такое отношение к людям, к человечеству,
абстрактно-отвлеченное отношение. Мы привыкаем не видеть за всем этим
реальных людей. Да мы их и не видим обычно. Мы - Служба Связи. Мы над
обществом и вне общества, над людьми и вне людей. Мы распространяем
информацию - раньше, в древности, это бы называли дезинформацией, раньше,
наверное, к информации в собственном смысле этого слова отношение было
пуританское - и тем самым даем кому-то ограниченную возможность управлять
обществом, а самому обшеству - возможность существовать. И развиваться.
Без нас оно ни существовать, ни развиваться не могло бы.
Да и сейчас оно не больно-то развивается. Застыло на одном уровне. Ведь
развитие, его темпы и направления определяются соотношением между
стабильной информацией и информацией динамической, и чем больше доля
первой, тем медленнее его темпы, тем труднее обществу реагировать на
меняющиеся условия существования. Когда-то в древние времена, когда
информация передавалась в лучшем случае со скоростью всадника, и ее объем
был крайне ограничен, все существование устойчивых сообществ на огромных
пространствах базировалось почти исключительно на стабильной информации -
на религии, на вере в то, что правят миром избранники богов, на законах,
выработанных еще далекими предками и впитавшихся в плоть и кровь людей. Но
менялись внешние условия, и все рушилось, потому что всякая стабильная
информация может быть неверной, не соответствовать реальному положению дел.
И в конечном итоге всегда побеждали те сообщества, где доля динамической
информаци оказывалась выше. Если, конечно, менялись условия обитания.
А сейчас эти условия снова меняются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57