Ночами я спал, лежа на спине, спал спокойно и без сновидений.
А днем неспешно двигался в сторону корабля - я откуда-то знал
наверняка, в какой именно стороне находится мой корабль, хотя все
стороны на этой серой равнине под вечно серым небом совершенно
равноправны. Я не ощущал ни холода, ни неудобства, и довольно
долго до меня не доходила вся нелепость моего положения.
Наверное, потому, что поначалу я ни о чем не вспоминал и ни о чем
не думал.
Иногда я чувствовал голод и утолял его, находя съедобные
коренья и листья, совершенно при этом не задумываясь о том,
почему я их считаю съедобными. Иногда чувствовал жажду и пил
дождевую воду из широких трубчатых листьев какого-то растения.
Никаких особенных неудобств или мучений я не испытывал, и
одинаковые дни без мыслей сменялись одинаковыми ночами без
сновидений, и я не помню, сколько все это продолжалось, пока
однажды вдруг не пришло озарение.
И в свете этого озарения я внезапно увидел себя со стороны -
жалким актером, начисто забывшим свою роль, который ползет по
нелепой сцене среди нелепых декораций, руководствуясь лишь
подсказками невидимого суфлера, начисто забыв обо всем, что было
прежде, и не думая о том, что случится в будущем. Я вдруг
вспомнил свое падение, вспомнил и снова ощутил тот миг, когда мой
флаер врезался в чавкающую болотную грязь, которая оказалась для
него тверже гранита. Я вспомнил, что я мертв, мертв окончательно
и бесповоротно.
И тогда пришел страх.
Я спросил себя: что же это за существо, которое ползет по
болоту в сторону корабля? Существо, у которого и тело мое, и
мысли мои, и даже сомнения и страдания - тоже мои. Что нужно там,
на корабле, этому существу? Зачем оно стремится туда?
Пустынный и унылый мир - Тэсхо-¤иии. Болота и чахлые
заболоченные леса почти по всей планете. Ни морей, ни рек, ни
гор. Пустые недра. Нищая жизнь. Ничего интересного. Ничего
примечательного. Ничего опасного. И вдруг "ТРА-19" - самая
безопасная, самая надежная модель флаера - натыкается в воздухе
на невидимую и необнаружимую преграду и начинает, куваркаясь,
лететь к земле. И вдруг отказывает механизм катапультирования,
механизм, который никогда прежде и ни при каких условиях не
отказывал. И руки мои вместе с автоматами пытаются выправить полет,
но сила, ставящая на пути флаера преграды, оказывается быстрее и
ловче. А со стороны, наверное, кажется, что я уже просто не
способен в эти мгновения управлять флаером, и в итоге все свалят
на автоматику, которая все-таки иногда отказывает, и выпустят
новую модель флаера, еще более надежную и безопасную. А
видеозапись того, как мой флаер, кувыркаясь, летел к земле, будут
еще не одно столетие демонстрировать будущим конструкторам и
пилотам как свидетельство того, что никакая автоматика не
гарантирует от аварий. Все увидят, как мой флаер врезался в топь
и взорвался. И все будут уверены, что я в одно мгновение сгорел в
огне взрыва. После таких взрывов обычно не остается ничего.
И вот я, живой и невредимый, ползу к кораблю.
Так кто же я после этого?!
Я пытался остановиться. Я ложился на спину и смотрел в серое,
совсем близкое небо, и думал. И старался на заснуть, изо всех сил
старался не заснуть. Но конечно засыпал, очень скоро проваливался
в бездну без сновидений. А проснувшись, опять принимался ползти
вперед, и только через длительное время спохватывался и
осознавал, что снова проигрываю в схватке с самим собой.
Я пытался изменить направление своего движения. Я поворачивал
назад и полз по своим собственным следам. Но следы на болоте
живут недолго, скоро я снова полз по целине, и через какое-то
время вдруг понимал, что опять ползу к кораблю. Это ощущение
движения в сторону корабля было единственным моим ориентиром, но
оно приходило не как осознание направления в пространстве, а как
ощущение постепенного приближения к цели.
Я пытался обмануть то, что толкало меня к кораблю. Не раз
пытался двигаться по кругу, по такому малому кругу, что следы мои
не успевали затеряться и рассосаться в болоте. Но и движение по
кругу было обречено на неудачу - очень скоро монотонность этого
движения заставляла забыться, я начинал ощущать подавляющую волю
усталость, ложился на спину и засыпал. И тогда все начиналось
сначала...
Я оказался не властен даже над жизнью этого своего тела. У
меня не было ничего, чем я мог бы его убить, и мне не удавалось
ни утопиться в болоте, ни заставить себя умереть от истощения и
жажды, потому что в тот момент, когда измученная воля отключалась
от гибнущего тела, оно начинало жить, повинуясь лишь своим
инстинктам и тому, кто гнал меня к кораблю. Я снова начинал
осознавать свое положение лишь тогда, когда уже длительное время
полз в нужном направлении. В конечном счете, все эти попытки лишь
ускоряли мое приближение к кораблю, так как увеличивали время
неосознанного движения.
И вот я достиг цели...
Вот и пришло время для главной схватки.
Все, что было раньше, не имеет значения. Все эти бессчетные
дни я неизменно проигрывал в схватке с тем неведомым, что дало
мне вторую жизнь, предварительно отобрав первую, но это еще
ничего не означает. Остается ведь еще последний шаг, которого я
никогда не сделаю. Я буду лежать так до вечера, до того страшного
момента, когда корабль мой скроется в облаках, а потом - будь что
будет.
С того самого момента, как я впервые осознал, что уже умер,
я знал, что никогда не вправе буду вернуться на свой корабль, не
вправе буду даже намекнуть тем, кто там остался, на свое второе
существование.
1 2 3 4