Наступившая ночь была очень теплой для такой высоты. Температура не опускалась ниже —3°С. Цель всех стремлений альпинистов находилась перед ними всего на расстоянии около полутора километров по прямой линии. В прозрачном воздухе этих высот она казалась еще ближе. Это до известной степени опьяняло альпинистов в предвидении возможности скорой победы…
Наутро был назначен выход на вершину. Альпинисты надеялись на успех… но полной уверенности у них все же не было. Настроение у группы не было боевым, отмечал Меллори в своих записках.
Близость вершины наполняла их сердца радостным волнением — желанная цель так близка. Самолюбие спортсменов было удовлетворено тем, что они поднялись на никем еще не достигнутую высоту. Восходители чувствовали себя героями, и лишь одно омрачало горделивое сознание альпинистов — достижение, внушавшее им большую гордость, бледнело от того, что не было зрителей, которые, по их мнению, должны были бы их наградить аплодисментами.
Это настроение усиливалось и тем, что мрачную тишину ночи прерывали завывания ветра, оглушительный грохот близких лавин и обвалов, отдаленные глухие звуки гор, повторяемые многоголосым эхо. Лишь временами альпинисты погружались в тревожный сон.
Ночь, проведенная на такой высоте, не принесла им ожидаемого облегчения. Оторванные от мира, альпинисты чувствовали себя изнуренными и подавленными.
Утром 21 мая прошел небольшой снегопад. Густой туман закрыл верхнюю часть вершины. Приготовление горячего завтрака и одевание заняли так много времени, что группа смогла выйти для продолжения маршрута только в 8 часов. Она двинулась прямо к вершине, предполагая быстро дойти до гребня северо-восточного отрога, который так хорошо виден с севера от Кампа-Дзонг.
Подъем был крут, хотя и не особенно труден — по таким скалам можно было передвигаться без помощи рук. Положение альпинистов усложнялось и тем, что носильщиков уже не было, и спортсменам самим приходилось нести значительные по весу рюкзаки.
Но восходители все же намеревались в тот же день быть на вершине. Такое намерение, однако, ничем не было оправдано. Если за первый день, двигаясь вместе с носильщиками, на меньших высотах они смогли подняться всего только на 620 м, то как можно было планировать на следующий день подняться еще более, чем на 1200 м. Ошибочность подобного расчета очевидна. Она объясняется, на наш взгляд, не только недостаточной опытностью, но и значительной переоценкой своих сил.
Альпинисты поднимались не по самому гребню, а несколько ниже и вдоль него, стремясь не выходить из-за прикрытия гребня, чтобы не попасть под леденящий, пронизывающий насквозь ветер. Высота действовала на людей все более и более. Нужно было избегать поспешных и резких движений. Альпинисты старались делать глубокие вдохи и двигаться ритмично. Да и при этом они могли двигаться непрерывно не более 20—30 минут, после чего требовался отдых в 5—10 минут. Высота набиралась очень медленно. За час движения они поднимались не более чем на 120 м. Но и этот темп не мог продолжаться с дальнейшим увеличением высоты. К 14 ч. 30 м. альпинисты достигли такого места, от которого до вершины, по их мнению, оставалось не менее 10 часов пути. Они достигли высоты 8225 м, поднявшись от последнего лагеря на 600 м.
Перед чрезмерно уставшими людьми совсем близко, всего не более чем в километре, высилась желанная цель — так манившая к себе, некрутая на вид вершинная пирамида. Близкая победа ускользала. В этот момент были бы вполне естественны глубокие переживания людей, стремления и надежды которых, выношенные в течение долгого времени тяжелой борьбы с суровой горной природой, так внезапно рушились. «Но Меллори и его спутники не испытывали этих переживаний. Всякие чувства иссякли в них». Они были настолько изнурены и обессилены, что лишь подобие горькой гримасы можно было видеть на их лицах, обожженных горячим солнцем высокогорья.
Здравый смысл подсказывал, что при таком темпе движения до вершины им сегодня не добраться.
А что будут делать они, если и доберутся до вершины в сумерках? Им было ясно, что после подобного напряжения спускаться ночью невозможно.
И альпинисты, хотя и с глубоким сожалением, повернули обратно. Они сильно устали и с большим трудом продолжали спуск. Дойдя до палаток и взяв с собой плохо чувствовавшего себя Морсхеда, участники штурма продолжили спуск до Северного перевала.
Спустилась ночная темнота, и движение еще более замедлилось. К лагерю на перевале они пришли только в 23 ч. 30 м. Их страстное желание утолить жажду не могло быть удовлетворено — здесь не оказалось посуды, для того чтобы растопить снег…
Но этот спуск еще не был отказом от штурма. 24 мая вторая группа, состоящая из двух альпинистов (Финча и Д. Бруса), с 12 носильщиками отправилась на вершину. Они захватили с собой баллоны с кислородом, надеясь с его помощью добиться победы. Эти баллоны нес веселый гурка — фельдфебель Тежбир. Альпинисты хотели с его помощью занести кислород возможно выше, для того чтобы обеспечить максимальную высоту подъема группы. Уокфильд не смог присоединиться к группе — он сильно страдал от горной болезни.
Эта группа собиралась достичь высоты 7800 м и установить здесь первый промежуточный лагерь. Но это оказалось свыше их сил.
Первые порывы усилившегося к полудню ветра и начавшийся, хотя пока еще слабый, снегопад поставили под сомнение выполнение намерений восходителей. Альпинисты остановились несколько ниже намеченного места для штурмового лагеря. Им было понятно, что отсюда за один день невозможно добраться до вершины и спуститься обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139