«Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Матфей, 11:27). Более того, он говорил: «всякого, кто исповедает Меня перед людьми, того исповедаю и Я перед Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь и Я пред Отцем Моим Небесным» (там же, 10:32-33). Говорил он и такое: «Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его» (Иоанн, 5:22-23). Говоря в одной из проповедей о добродетелях праведной жизни, он всенародно заявил: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“ войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: „Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли“ и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас: отойдите от Меня, делающие беззаконие». Здесь, в совете он лишь повторил свое богохульство, заявив во всеуслышание: «Я сын Бога живого!».
Своим заявлением Иисус не только отверг основной принцип единобожия, то есть совершил кощунство, но и возвел хулу на Господа. Этими словами Иисус сам подписал себе смертный приговор. Сказано в Писании: «И хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество. Пришелец ли, туземец ли станет хулить имя Господне, предан будет смерти» (Левит, 24:16). Вполне понятно, что, услышав ответ Иисуса, первосвященник «разодрал одежды свои», как и предписывает закон: "Когда судебный зал освобождается от публики, первому свидетелю задается вопрос. что именно он слышал. Услышав ответ, все судьи встают, раздирают на себе одежды; и тогда второй свидетель говорит: «я слышал то же самое», и третий повторяет: «я слышал то же самое» (M Sanhedrin VII 5). Нет причин сомневаться в том, что и все остальные члены совета поступили точно так же.
Больше расследовать было нечего. Иисус подтвердил свою вину. Теперь первосвященник был готов к встрече с Пилатом. Не кто иной, как храмовая стража по инициативе первосвященника, блюдя интересы императора, схватила опасного мятежника, грозившего целостности империи. Причем проявила ревностность в той сфере деятельности, которая являлась прерогативой Синедриона.
«И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату» (Лука, 23:1). Что же представляло собой это «множество»? Матфей говорит: это были все те же «книжники со старейшинами народными и весь синедрион», то есть все те же представители «судилища». В переводе на нормальный язык «книжники» — это храмовые писцы (так их в то время величали), «старейшины народные» — начальники храмовых служб, а что собой представлял пресловутый «синедрион» — мы уже знаем. Нет сомнений, что к Пилату отправились всего лишь несколько самых представительных из них. Так во всяком случае было в то время принято.
Итак, Иисуса привели к прокуратору. Но такое развитие событий никак не устраивало Пилата поскольку рушилась вся пирамида ухищрений, выстроенная им для своего оправдания перед кесарем! Он лихорадочно ищет выход из затруднительной ситуации, он тянет время. «Пилат спросил Его: Ты царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился» (Марк, 15:2-5). Действительно, для прокуратора было непривычно, что обвиняемый не оправдывался, но на данном этапе такое поведение Иисуса устраивало Пилата, оно давало ему время на обдумывание. Он несколько раз прерывает разбирательство, он ищет наиболее выгодное для себя решение.
Наконец, нашел: а что если предложить им отпустить мятежника?.. Если сработает эта наживка, и иудеи из сострадания и национальной солидарности попросят отпустить мятежника, тогда еще не все потеряно, и можно осуществить свой первоначальный замысел. Конечно, Пилат и не рассчитывал на простодушие искушенного в интригах первосвященника, расчет строился на чувствах «книжников» и «старшин народных» — людей более простых. Но… не сработало. Они тоже были «не лыком шиты» и разгадали замысел прокуратора. Их ответ свел на нет весь тщательно выстроенный план Пилата: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Иоанн, 19:12).
В этой ситуации уже не сработала и линия защиты самого Иисуса. В последний момент он попытался «пронести чашу сию мимо себя» и на очередной вопрос прокуратора ответил: «царство Мое не от мира сего… Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.» Но эти высокие материи прокуратора абсолютно не волновали, бросив пренебрежительное: «Что есть истина?» — он выносит свой вердикт — распятие (Иоанн, 18:36).
На кресте, в назидание будущим «мессиям» на трех языках было начертано: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Надо отдать должное страдальцу — назореем он действительно был…
Иисус до конца верил в свое предназначение. Он думал, что в последнюю минуту Господь проявит свою силу и чудом подтвердит его миссию. Верил до последней минуты! Верили и распятые с ним сообщники. Один из них, не выдержав мук, упрекнул учителя: «Если ты Христос, спаси Себя и нас» (Лука, 23:39). Но чуда не произошло. Последний стон Иисуса был исполнен горечи и упрека: «Боже Мой, Боже Мой! для чего ты Меня оставил?»
Так, 15 нисана 36 года, в первый день Пасхи закончил свои дни странствующий раби из Галилеи, несостоявшийся Мессия, сын мятежного раби из Гаммалы — Иешуа бен Иуда…
Что же касается Иуды Искариота — не предавал он Иисуса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93