ПОТОК БЛАГОСЛОВЕНИЙ
Такие истории о силе преданности и благословении мастера относятся не только к прошлым временам. В такой фигуре, как Кхандро Церинг Чодрон, величайшая женщина-мастер нашего времени, которая была женой моего мастера Джамьянга Кхьенце, очень ясно видно, что могут создать из человеческого духа годы глубочайшей преданности и духовной практики. Ее смирение и красота сердца, ее сияющая простота, скромность и ясная, нежная мудрость ее присутствия почитаются всеми тибетцами, хотя она сама всегда старалась оставаться в тени, не стремилась к первенству и жила сокрытой и аскетической жизнью древних созерцателей.
Джамьянг Кхьенце был вдохновением всей жизни Кхандро. Именно ее духовное замужество с ним преобразило ее из очень красивой и слегка бунтующей девушки в ту сияющую дакини, к которой другие великие мастера относятся с величайшим уважением. Дилго Кхьенце Ринпоче считал ее своей «духовной матерью» и всегда говорил, что чувствует себя очень выделенным тем, что его из всех Лам она почитает выше всех и сильнее всех любит. Всякий раз, когда он встречался с Кхандро, он брал ее руку и нежно гладил, а затем медленно клал себе на голову; он знал, что только так он может заставить Кхандро благословить его.
Джамьянг Кхьенце передал Кхандро все учения, он учил ее и вдохновлял на занятия практикой. Она передавала свои вопросы к нему в виде песен, а он писал ей песни с ответами, почти игривые и поддразнивающие. Кхандро показала свою неумирающую преданность своему учителю тем, что после его смерти осталась жить в том месте в Сиккиме, где он жил в конце своей жизни и умер, и где в священной ступе лежат его останки. Здесь, вблизи него, она продолжает свою ясную, независимую жизнь, посвященную постоянной молитве. Она прочла, медленно, слово за словом, все Слово Будды и сотни томов комментариев. Дилго Кхьенце Ринпоче говорил, что каждый раз, когда он возвращался к ступе Джамьянга Кхьенце, он чувствовал, что возвращается домой, такой теплой и насыщенной делало атмосферу этого места присутствие Кхандро. Он намекал, что это было так, будто его мастер Джамьянг Кхьенце был там, по-прежнему живой, в ее преданности и ее существе.
Я вновь и вновь слышал от Кхандро, что, если твоя связь с твоим мастером сохраняется действительно чистой, то все в твоей жизни будет идти хорошо. Ее собственная жизнь представляет самый трогательный и утонченный пример этого. Ее преданность позволила ей воплотить сердце учений и излучать их тепло другим. Кхандро, фактически, не учит формальным способом, она не говорит много; но то, что она говорит, часто бывает настолько пронзительно ясным, что становится пророческим. Слушать ее пылкое и полное блаженства пение или заниматься с ней духовной практикой – значит быть вдохновленным до глубин своего существа. Даже идти рядом с ней или делать покупки, или просто сидеть рядом – значит погружаться в мощное тихое счастье ее присутствия.
Из-за того, что Кхандро ведет очень уединенную жизнь, и из-за того, что ее величие состоит в ее обычности, только те, кто имеет настоящее прозрение, видят, кем она является. Мы живем в такое время, когда зачастую больше всего восхищаются теми, кто на виду, но истина, в действительности, обитает в смиренных, таких, как Кхандро. И если бы Кхандро когда-либо стала учить на Западе, то она была бы идеальным мастером; женщиной-мастером самого величайшего вида, такой, которая с мистической полнотой воплощает любовь и исцеляющую мудрость Тары, просветленного сострадания в его женской форме. Если бы я умирал и Кхандро была рядом со мной, я чувствовал бы больше уверенности и больше покоя, чем в присутствии любого другого мастера.
Все, что мне удалось постичь, я постиг благодаря преданности моим учителям. И все больше, по мере того, как я сам учу, я осознаю, в смирении и с настоящим благоговением, как их благословения начинают работать через меня. Без их благословения я – ничто, и если я что-то и могу, так это быть мостом между вами и ими. Я вновь и вновь замечаю, что, когда я учу и говорю о моих мастерах, то моя преданность им вдохновляет видение преданности у моих слушателей; и в эти чудесные моменты я чувствую, что мои мастера присутствуют здесь, благословляя и открывая сердца моих учеников истине.
Я помню, как в 60-х годах в Сиккиме, вскоре после смерти моего мастера Джамьянга Кхьенце, Дилго Кхьенце Ринпоче проводил длительную серию посвящений в провидческие учения Падмасамбхавы, овладение которыми может потребовать нескольких месяцев. Там, в монастыре в холмах за Гангтоком, столицей Сиккима, собралось много мастеров; я сидел рядом с Кхандро Церинг Чодрон и Ламой Чокденом, помощником Джамьянга Кхьенце, который был там распорядителем.
Именно тогда я сам чрезвычайно живо ощутил истину того, как мастер может передать ученику благословение своего ума мудрости. В один из дней Дилго Кхьенце Ринпоче чрезвычайно впечатляюще учил о преданности и о нашем мастере Джамьянге Кхьенце; его слова лились потоком красноречия и чистейшей духовной поэзии. И в то время, как я слушал Дилго Кхьенце Ринпоче и смотрел на него, я вновь и вновь самым таинственным образом видел перед собой самого Джамьянга Кхьенце, как он просто говорил и из него изливалось, будто из сокрытого неистощимого источника, самое возвышенное учение. И медленно я с изумлением осознал, что происходит: благословение ума мудрости Джамьянга Кхьенце было полностью передано сыну его сердца Дилго Кхьенце Ринпоче и теперь, перед всеми нами, без усилий изливалось через него.
В конце поучения я обернулся к Кхандро и Чокдену и увидел, что у них по щекам льются слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142