Этот ученик говорит:
«Но ведь человечно желать прожить долго…»
Нет, желать прожить долго — не человечно. Да, это верно, пока речь идёт о «человеке». Собаки боятся смерти, так же и с «человеком», но «гуманоид» — он так взволнован предстоящей возможностью, он желает знать, что такое смерть. Прожив жизнь, он начинает чувствовать: «Я узнал, что такое жизнь, хотелось бы узнать, что такое смерть. Жизнь познана, она была прекрасна. Теперь посмотрим, что такое смерть, пусть это будет другим приключением».
Сократ был «гуманоид», когда он умирал, ему дали-яд. Ученики причитали и плакали, и он сказал: «Стоп! Можете делать это, когда меня не будет, но не сейчас. Это расточительство. Происходит столь огромное событие — я умираю, а вы плачете!»
«Учитель, вы умираете, разве вы не боитесь?»
«Чего? — спросил он. — Я прожил свою жизнь, я любил её, она была прекрасна. Я познал её, но нет нужды повторять её опять и опять. Теперь что-то новое — смерть так нова. Я восхищён, я взволнован, приключение столь велико, — сказал Сократ, — теперь я бы хотел видеть, что такое смерть».
«Не знаю, — ответил Сократ. — Я не понимаю, почему люди боятся смерти. Если атеисты правы в том, что человек умирает полностью и ничего не остаётся, то бояться нечего — Сократа больше здесь не будет, так почему нужно бояться? Меня не было здесь до того, как я родился и мне от этого не страшно».
Чувствовали вы когда-нибудь какой-то страх, что вас не было до вашего рождения? Охватывал ли вас какой-нибудь страх? Ничего. «Чепуха, — сказали бы вы, — тогда меня не было, так чего тут бояться?»
И Сократ говорит: «Я снова исчезну, если правы атеисты, так о чем же страх? Тогда некому будет бояться. Или, может быть, правы теисты, и я буду здесь? А если я собираюсь остаться здесь, так почему же бояться?»
Таков человек, проживший жизнь, двигаясь, вырастая, эволюциони-руя. Если вы прожили жизнь, эволюционируя, тогда смерть при-• ходит как революция, внезапное превращение в неведомую реальность. Почему же нужно бояться? Нет, «по-человечески» — это нечеловечно.
Но все «люди» — не человеческие существа, запомните. Очень редко-порой… появляются Сократы, Ли-цзы, Будды, — это человеческие существа. Обычно живут мужчины и женщины, но не человеческие существа. Стать человеческим существом — значит, стать процессом, стать устремлением, стать страстью к невозможному… искателем истины.
Смерть — это возвращение туда, откуда мы пришли, когда родились. Так откуда мне знать, что умирая здесь, я не рождаюсь где-то там ещё?
То же сократовское отношение:
«Так откуда мне знать, что умирая здесь, я не рождаюсь где-то ещё? Откуда мне знать, не стоят ли жизнь и смерть друг друга? Откуда мне знать, не заблуждение ли — так испуганно цепляться за жизнь? Откуда мне знать, не будет ли предстоящая смерть лучше моей прошедшей жизни?»
«Откуда мне знать…?» Обратите внимание на это настойчивое повторение. Он не говорит: «Я знаю», он не утверждает никакого знания.
Ни один мудрый человек не утверждал никогда никакого знания, вот почему Сократ говорит: «Может быть, правы атеисты, может быть, правы теисты, но это не важно. Кто бы из них ни был прав, меня это не касается.»
Мудрость, подлинная мудрость всегда агностична, запомните это слово: «агностична». Настоящий мудрец агностичен, он не утверждает «я знаю» и не говорит «это истина», он очень открыт, он не закрыт, у него нет догмы, у него нет веры, он просто в сознании и понимании, он готов встретить реальность, какова бы она ни была. Какова бы ни была предстоящая реальность, он готов окунуться в неё. Он полностью доверяет жизни. Люди не доверяют жизни, они создают вероучения, догматы, теории, чтобы защититься. Подлинно мудрый человек доступен, он не защищается, он открыт дождям, ветрам, солнцу, луне, жизни, смерти, тьме, свету — он открыт всему, у него нет никакой защиты, его доступность всецела.
Пусть вам запомнится его агностицизм. Столетний старик начинает бояться смерти, начинает думать: «Душа должна быть бессмертна», начинает воображать: "В раю меня примут под звуки фанфар;
Бог, должно быть, уже ждёт, и большой мраморный дворец, наверное, уже готов для меня". Начинают воображать, начинают мечтать, а вот этот человек говорит: «Откуда мне знать?» Он не утверждает никакого знания, он просто говорит: «Откуда мне знать, будет так или эдак? Я ничего об этом не знаю; я ещё не испробовал смерти, как же мне знать об этом? Пусть же я узнаю! Зачем бояться с самого начала? Может быть, это окажется лучше, чем жизнь, кто знает?»
Пусть это случится. Запомните: настоящее понимание всегда ждёт свершающегося мгновения и никогда заранее не решает, никогда заранее не планирует — оно спонтанно.
Цу-кань выслушал, но не понял смысла. Возвратившись, он рассказал все Конфуцию. Понять его он не смог, потому что был большим учёным, первым учеником Конфуция. Он уже нашпигован знаниями, он не может понять. Он передаёт разговор Конфуцию, своему Учителю, и что же отвечает ему Конфуций? Послушайте:
«Я знал, что с ним стоит поговорить…»
Человек знаний непрестанно утверждает.
«Я знал, что с ним стоит поговорить.»
«Я оказался прав, — хочется ему сказать ученикам. — Мой вывод оказался верным: с этим человеком стоит поговорить». Но он не может принять сказанное этим человеком, это вне его. Это вне его учеников и вне его тоже.
Он говорит:
Он нашёл, но нащел не все".
«…но хотя он нашёл, он нашёл не все». Но это же абсурд, истину невозможно разделить — либо вы нашли её, всю её, либо её нет у вас вовсе. Невозможно иметь кусочек истины, её невозможно разъединить, невозможно разрезать на кусочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84