Впрочем, его нечестность была, если можно так выразиться, ложью во спасение и касалась некоторых его профессиональных методов, а это совершенно необходимое качество для успешной работы детектива на Ривьере.
В то утро капитана Скубайда привела к магазину Рокбрюна интуиция полицейского — одно из тех неожиданных озарений, которые могут привести к самым неожиданным результатам.
Скубайд обдумывал, как бы побыстрее перейти к делу, оставаясь в рамках приличий. Полковник хорошо понимал его сложности. Сначала он хотел предоставить детективу возможность выкручиваться самому, но жалость все же взяла верх. ...
— Может быть, я могу помочь вам, капитан?
Капитан мгновенно воспользовался предложением. Он склонил набок голову и спросил:
— Вы мне действительно поможете?
Такая прямолинейность уже граничила с некорректностью, и полковник счел необходимым немного одернуть его.
— Мой дорогой Скубайд! — только и произнес он.
Но скользивший по комнате взгляд капитана уже зафиксировал «Нис Матен» с огромными черными заголовками и длинными рядами нулей, обозначающих миллионную стоимость похищенного.
— Вы что-нибудь слышали об этом? — спросил он.
— А почему вы решили, мой друг, что я мог слышать о чем-то? Скубайд сделал протестующий жест.
— Вы не потеряли своей грозной репутации, полковник. Вас тут знает каждый. И все вам доверяют. Здесь, на Ривьере, ваши друзья все — и богачи, и последние нищие. Все помнят, что вы сделали для страны, когда во время войны руководили здешним Сопротивлением.
Действительно, одного взгляда на полковника было достаточно, чтобы понять: этот человек опален огнем войны. Белые полосы шрамов пересекали глубокие морщины, которыми время избороздило его лицо. Половина левого уха была отрезана, лысая голова испещрена шрамами. Когда полковник обслуживал покупателей, он делал это так ловко, что они не замечали его искалеченных пальцев. Но Скубайд знал, что во время пыток в гестапо ему вырвали один за другим все ногти и только стремительное наступление войск союзников спасло ему жизнь. В госпитале американский хирург заново скроил его искалеченное лицо.
С тех пор прошли годы, но полковник Рокбрюн все еще оставался заметной фигурой, человеком, знающим, что делается за кулисами театра под названием Ривьера.
— В вашей группе были разные люди. Может быть, кто-то уже говорил с вами об ограблении? — продолжил Скубайд.
«Куда он, черт возьми, клонит?» — подумал полковник.
— Кто же, по-вашему, мог поговорить со мной? — спросил он.
Скубайд пожал плечами.
— Вы видитесь со многими людьми... Он еще раз осмотрел магазин.
— Для меня загадка, как воры будут продавать эти картины.
— Для них это действительно проблема,— кивнул полковник.
— А что бы вы сделали на их месте? — спросил капитан Скубайд.— В конце концов, вы, можно сказать, занимаетесь сходным бизнесом.
Лицо полковника густо покраснело. Бледным остался только глубокий длинный шрам.
— Вы позволили себе бестактность, капитан.
Чувствуя, что его неправильно поняли, Скубайд вскинул руки.
— Нет-нет,— запротестовал он,— это чисто абстрактный вопрос. Просто я хотел сказать, что если человек намерен продать такие ценные картины...
— ... то он должен понимать, если он не полный идиот, что рынок очень ограничен и такая сделка неизбежно получит широкую огласку,— закончил его мысль полковник.
Капитан Скубайд задумчиво посмотрел, на него.
— Я сам полный идиот! Это совсем просто. Вы знаете, что больше всего удивило меня на месте преступления? Любительский почерк грабителей.
Полковник удивленно поднял брови, чтобы не показать Скубайду своего замешательства.
— Как это может быть? — спросил он.— Вы имеете в виду профессиональную работу, сделанную любителями?
Рокбрюн уже понял, куда клонится разговор, и решил сменить тему.
— Никогда не слышал о таких парадоксах. Может быть, стоит допросить Марселя Дюфора из «Голубого грота»? По его кухне вы сможете определить, является для него ресторан профессиональной или любительской деятельностью.
Скубайд рассмеялся, но его лицо тут же вытянулось.
— У Дюфора слишком большие связи,— сказал он,— однако кое-кому, возможно, придется наступить на хвост...
Полковник окончательно перехватил инициативу:
— Крупную награду назначили — двести пятьдесят тысяч франков.
— Пятьсот тысяч,— уточнил Скубайд.— Правительство удвоило сумму, выделенную страховой компанией. Ведь дело затрагивает честь нации. Вы же знаете, что Ренуар был предназначен для Лувра.
Следующая фраза показалась полковнику чересчур декларативной.
— Мне не нужна эта награда. Я хочу только найти картины и вернуть их неповрежденными.
— А я искренне желаю,— серьезно ответил Рокбрюн,— чтобы эта победа стала украшением вашей блестящей карьеры.
Капитан поблагодарил хозяина и собрался уходить.
— Если до вас дойдут какие-нибудь слухи...— начал он.
— Разумеется,— заверил его полковник.
Он проводил взглядом отъезжающую машину, но все еще не мог отделаться от чувства неловкости.
Четверо усталых и мрачных похитителей картин сидели в задней комнате темного и грязного бара «Ле Перук Руж». Их звали Гастон Рив, Антуан Птипьер, Жан Соло и Альфонс Кузен. Лет тридцать назад они были известны под кличками Леопард, Тигр, Слон и Волк. Именно поэтому их четверка называлась банда «Зоопарк». Ни один из этого зверинца не соответствовал своей кличке. Жан Соло — Слон, был сухоньким кривобоким человечком. Сейчас он занимался
оптовой торговлей огурцами, но в дни Сопротивления его специальностью был саботаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51