— Предпочитаю оставаться в меньшинстве! — гордо заявил капитан.
Я спросил:
— Не надоели еще картишки?
— Карты не могут надоесть, — покачал головой капитан. — Они относятся к числу вечных ценностей человечества, таких, как запах розы, свет луны или вкус кофе. Люди играют в карты уже восемь столетий — и все с большим удовольствием!
— Так долго? — удивился я.
— Не менее. Один таможенный инспектор рассказывал мне за бутылкой фалернского, что известный Христофор Колумб свой патент на открытие Америки проиграл в карты итальянскому торговцу Америго Веспуччи. Поэтому континент назван не Колумбией, а Америкой.
— Каких только махинаций не устраивают в этой Америке! — сказал я.
— Не говорите, дорогой шеф!.. Извините, мне сдавать, — заторопился капитан, пожал мне руку и ушел сдавать карты для следующей партии.
Я брел домой, сшибал палкой мухоморы и думал о том, что скоро осень, жители улягутся спать — и мы с Лидкой останемся одни во всей Мурлындии. Петька тоже завалится.
Недаром Шнырь, всеведующий подноготник, сказал, что он уже не нашего поля ягода. Наверное, мы обязаны на него повлиять, взять в руки. Нельзя же просто так терять человека, как пуговицу от пальто!.. Но даже если нас будет трое?
Непроходимая тоска всю зиму…
Я зашел проведать Степана Кузьмича. Старик все больше слабел и, что называется дышал на ладан. Я вспоминал кошмарную ночь нашего похода, когда мой камень угодил во что-то живое, и удручающие мысли появились в моей голове… Трудно было прогнать их… Но как мог Степан Кузьмич оказаться среди разбойников?
Я поправил на нем одеяло, согрел самовар и напоил старика чаем. Потом поделился своими печалями:
— Не представляю, как жить зимой. Один ведь останусь не спящий во всем государстве. Да Лидка еще…
Степан Кузьмич опустил руку под кровать, достал прямоугольный ящичек и подал его мне с такими словами:
— Пойди на берег ручья, намеси глины с песком и сделай штук двадцать кирпичей.
— И что будет?
— Увидишь, — сказал Степан Кузьмич. — Не должен был я тебе это советовать, да ладно. Мне уже все равно…
Я не хотел расстраивать старика отказом, взял формочку и на следующее утро налепил кирпичей. Просушил их и обжег на большом костре. Кирпичи получились красные, звонкие, прямо как настоящие. Когда я принес Степану Кузьмичу показать, он посоветовал:
— Сложи из них на полянке домик.
— Зачем домик? — удивился я. — Что за детские игры?
— Увидишь, — сказал Степан Кузьмич.
Я пожал плечами, но домик сложил.
Возле моего строения сразу собралась толпа жителей. Митька спросил почтительно:
— Миша, это вы сами придумали такую мудрую игру?
И только тут я понял, какой золотой совет дал мне Степан Кузьмич!.. Задрав нос повыше, я ответил Митьке:
— Сам придумал. А что, понравилось?
— Еще как! — загалдели жители. — Мы тоже хотим в эти камни играть! Покажите нам, как их делать?
Жители галдели, а в моей голове клокотали мысли и планы. Кирпичи. Печки. Тепло! Вот что требуется, чтобы зимой не спали жители!.. «Только нельзя пускать дело на самотек, — думал я, — нельзя начинать не продумав, не подготовив как следует».
— Покажите нам, как их делать! — умоляли жители.
— Не сегодня, — сказал я. — Я чертовски устал от управления государством. Приходите утром, и я покажу вам, как делать кирпичи.
— А сегодня никак нельзя? — стонали нетерпеливые жители.
— Нельзя! — отрезал я. — Приходите завтра.
Жители разошлись с неохотой, жадно огладываясь на кучу кирпичей.
Когда я вернулся домой, Лидка спросила:
— Ты опять что-то придумал?
— Мелочь, — ответил я скромно. — Ставлю кирпичный заводик.
— Ото! — восхитилась Лидка, но ту же спросила в сомнении: — Думаешь, жители станут работать?
— Жители будут играть, — сказал я. — А пока разберутся в чем дело, мы налепим кирпичей на сто печек!
— Увидим, — сказала Лидка. — Ну, пойдем, я тебя чаем напою. Только завтра обязательно сделай стол.
Я пообещал. Потом мы уселись на пол и стали пить чай. Вдруг возник тайный человек Шнырь. Как всегда, он был в целой рубашке и с мытой шеей. На него приятно было смотреть.
— Решили основать предприятие? — спросил Шнырь, посмеиваясь. — Умное дело… Только привьется ли на здешней почве?
— Привьется, — сказал я уверенно.
— Кирпичей вы налепите, это я допускаю, — сказал Шнырь. — Даже печек настроите. Но потом жители разберутся в вашей махинации, и затея лопнет. Жители зимой привыкли спать, а не печки топить.
— А мы их переучим! — заявила Лидка.
— Скорее они вас переучат, — покачал головой Шнырь. — Масса, знаете ли, играет свою историческую роль… Она подавляет отдельную личность и растворяет ее в своей толще…
— Отдельные личности нерастворимы, как булыжники, — сказала Лидка. — Считайте, что мы из таких. Мы знаем, что делаем!
— Ух ты, колючка! — засмеялся Шнырь и взъерошил Лидке прическу. — В общем, к вашему, Миша, удовольствию, сообщаю, что Петька в луже. Фокус с водой всем надоел. Жители галдят о кирпичах, из дома в дом образец носят. Митька выставил Петьку за дверь, дал по шее и не велел приходить ночевать.
— Ох, за что ж это он его так? — вскрикнула Лидка.
— Петька хотел ученого Ежуню сварить и съесть. Теперь сидит на берегу ручья под елкой и заливается слезой.
— Надо его позвать, — сказала Лидка. — Не оставаться же на улице ночью…
Она кинулась к двери, но Шнырь удержал ее за руку:
— Не стоит. Он не гордый. Замерзнет — и сам придет.
— Да, он не гордый, — вздохнула Лидка и села на пол.
— А больше ничего предосудительного не случилось в Мурлындии? — спросил я тайного человека. — Никто не передрался, не замыслил нехорошего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48