А зимой будем вместе кататься на лыжах. Вы любите кататься на лыжах?
— Я не люблю кататься на лыжах, — сказал король. — Я люблю кататься на лошади. Не надо мне печек, любезный. Спать буду зимой, как все нормальные жители.
— Мое дело — предложить. Как хотите.
— Твое дело — делать так, чтобы дел в Мурлындии было поменьше.
— У нас можно устраивать все что хочешь, — возразит я. — Вот я и устраиваю все что хочу. Других не заставляю.
Кто не хочет участвовать, — скатертью дорога. Силком не тащу. Я обычаи знаю!
— Вывернулся, змей… — зевнул король. — А ты и вправду мудр!
— Вот так-то! — сказал я и пошел домой.
В доброй половине домов уже стояли печки. Хозяева запасались на зиму не сеном, а дровами. Но другая половина жителей не поддалась на уговоры и привычно укладывалась спать. На улицах становилось все пустыннее.
Город замер. Листва посаженных Лидкой деревьев облетела, засыпала улицы, и некому было подметать, плати за это хоть по двадцать кирпичей. Мне становилось грустно и одиноко, особенно по вечерам. Даже Шнырь заходил к нам все реже.
Всю артель я поставил на строительство клуба. Несколько дней подряд на работу являлся капитан Прунамель с матросами. Они получили заработок, государственное жалованье и взяли авансом кирпичей вперед за полгода, заверив меня, что спать не лягут, а будут строить на берегу маяк. Погрузив свое богатство на четыре телеги, они уехали к морю.
Однажды, выбрав свободный часок и хорошую погоду, я пошел проверить состояние Мурлындского флота. Корабль «Диоген» уже не болтался просто так, носом в песок. Он солидно стоял ошвартованный у длинного бревенчатого причала. Над рубкой возвышалась труба, из нее валил густой дым. Моряки приняли меня очень дружелюбно, угостили крепким чаем и хлебом.
— Откуда хлеб? — удивился я. — У нас пекут только лепешки…
« Не пользуется ли капитан подачками Главного?» — мелькнула у меня нехорошая мысль.
Капитан Прунамель показал мне формочку, которую сам смастерил из жести. Он сказал:
— Вот в этом приспособлении и пеку.
— Очень здорово, — сказал я. — Оказывается, вы все умеете!
— Далеко не все, — смутился от похвалы капитан Прунамель. — Но кое-что у меня получается. Когда плаваешь далеко от берегов, не всегда найдешь на судне нужного специалиста, если потребуется что-то сделать. Приходится самому. Отсюда и умение…
Мы пили чай, ели теплый хлеб. Я спросил капитана:
— Как вы попали в Мурлындию? Случайно или с заранее обдуманным намерением?
— И так, и так… — сказал капитан. — Это печальная история…
— Расскажите! — попросил я.
— Я служил штурманом на большом пароходе и считал, что вполне достоин быть капитаном. Но капитаном меня не назначали, и я затаил в душе горькую обиду. Особенно страдала моя гордость, когда капитан парохода делал мне замечания, что я поступаю не так, как надо. Я еще больше обижался, но все-таки поступал по-своему…
Однажды капитан парохода сказал, что если я не перестану обижаться и поступать по-своему, то он вообще переведет меня из штурманов в матросы…
От этих слов я так обиделся, что кровь моя вскипела, как Мальштремский водоворот во время прилива. Я ушел с вахты, заперся в каюте, раскупорил три бутылки рома и развернул пачку галет. Я страдал от того, что не видел на свете справедливости, хотя сам и был кругом виноват. Но я не понимал этого. Я слушал, как плещется вода за бортом, и пел грустные матросские песни.
Вечером ко мне постучались. Я впустил в каюту корабельного плотника. Этот корабельный плотник был отчаянный лодырь и любитель красивой жизни. Он постучался ко мне потому, что почуял своим длинным носом запах рома. Он сел и сразу потянулся к бутылке.
— Не горюй, штурман! — сказал он, выдув третий стакан. — Из любого положения есть выход. Если человек не робкого десятка, он обязательно найдет на свете то, что ему по душе. Надо только не лежать на боку и раскидывать мозгами.
— Все мои мозги уже раскиданы, корабельный плотник, — ответил я грустно. — Но я не вижу выхода из своего скверного положения.
Корабельный плотник осушил еще стакан и запел грубым голосом:
Есть на свете такая страна, возле берега моря она, там на елках растут огурцы, и все жители там мудрецы.
Они делают что захотят, кверху пузом на пляже лежат, нет у них ни тревог, ни забот, а еду им волшебник дает.
Ловят рыбку они на крючок, правит ими король-добрячок.
Там веселье с утра дотемна.
Ах, Мурлындия — это страна!
Я не поверил корабельному плотнику и сказал:
— Обыкновенный художественный вымысел! Если даже допустить, что огурцы на елках — это метафора, все остальное тоже не выдерживает критики. Страны без несправедливого начальства и без ограничения личной свободы человека быть на свете не может. Признайся, что ты вьдумал страну Мурлындию, корабельный плотник!
— Я бывал в Мурлындии, — сказал корабельный плотник. — Только пришлось уйти. Там нет ни табаку, ни рома. Как жаль! Мурлындские жители живут вольнее, чем птицы небесные. Непривычному человеку ничегонеделание даже приедается… Я там от скуки смастерил небольшой кораблик. Наверное, он до сих пор болтается у берега…
Я спросил просто так, из интереса:
— А где находится эта страна? Ты знаешь координаты?
Корабельный плотник ухмыльнулся в кулак и выдул еще стакан.
— Тебе захотелось сбежать в Мурлындию? — спросил он.
— Это мое дело, — ответил я. — Ты только скажи мне, где находится такая прекрасная страна?
После шестого стакана корабельный плотник рассказал мне, где находится Мурлындия, и даже нарисовал карту.
Этот лодырь неплохо знал географию.
Наш пароход проплывал неподалеку от мурлынского берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48