У моих родителей как-то был сиамец. Эти твари умышленно забиваются в самый дальний, самый темный уголок, какой только можно найти, и свирепо сверкают оттуда глазами. А когда пытаешься вытурить кота щеткой, он на тебя нападает.
— Ну помнишь, Вик, — Хилари старалась говорить со мной своим самым проникновенным тоном, — Роджер Мур говорил, что его принцип актерского мастерства заключается в том, чтобы вскидывать то правую, то левую бровь.
— Так он похож на Роджера Мура?
— Брови похожи, — уточнила Натали.
— А у кошек есть брови?
Поскольку я на этом выдохлась, Натали принялась рыться в своем кошельке и вытащила несколько обмотанных резинкой купюр горчичного цвета, по пятьдесят долларов каждая. Стыдно сказать, но я подумала: фью-у, фантастика и потрясающе — именно в таком порядке. И что еще хуже, следующей моей связной мыслью было: а не удастся ли мне скормить этой твари какие-нибудь дешевые кошачьи консервы, а самой втихомолку угоститься сардинами?
Роджер оказался телепатом. Он вылез из-под кровати, смерил меня убийственным взглядом и скрылся в ванной.
— О-о нет! — простонала Натали. — Кажется, я знаю, что это означает.
Когда мы всей толпой ввалились следом, кот сидел над стоком и как одержимый отливал туда, глядя на нас безумными, дикими глазами. Как ни странно, я почувствовала к нему симпатию. Я тоже в моменты стресса мчусь в туалет. Так что я его понимала.
Но больше чем на неделю он здесь не останется. И Роджером его звать здесь не будут.
— Ну, это уже глупости, — героически произнесла я, избегая даже смотреть на деньги.
Натали внимательно глянула на меня. Секундного изучения оказалось достаточно.
— Уверена?
И хрустящий сверток, все еще обтянутый резинкой, исчез в кошелке.
— Все-таки...
Натали вытащила пару двадцаток. Папа называл их лобстерами.
— Роджер просит, чтобы ты купила что-нибудь для души. Верно, Роджер?
Я оглянулась на кота: он тупо скреб лапкой возле стока. На Хилари я старалась не смотреть. Знала, что стоит мне взглянуть на нее, как тут же захочется огреть подругу банкой сардин.
С ней постоянно происходит такое. Завязывает с кем-нибудь роман и вдруг — бац! — оказывается у своего возлюбленного кем-то вроде бесплатной помощницы. Как-то раз Хилари попросила у меня плеер для взрослого библиотекаря. Обратно я этот плеер так и не получила.
Я предложила им кофе, но они стали шумно отказываться. Джоди и Диди собирались взять интервью у монахини и пригласили помочь с проводами.
— Да что монахини могут знать о любви? — поразилась я. — У них же этот... целибат.
— Настоящие палтусы, — согласилась Хилари.
— Ой, как мило, — воскликнула Натали.
Когда они ушли, Роджер осторожно выбрался из ванной и начал охмурять меня: с мурлыканьем терся о ноги, махал хвостом. Конечно, я была слегка выбита из колеи. Выглядел он совершенно нормально, и Хилари, черт ее побери, права. Я люблю кошек. Даже когда они писают в моей ванне. Просто этот кот принадлежит кому-то другому — вот в чем дело. Незнакомому мужчине. Мужу Натали. Может, кот спал с ним в одной постели, а это почти то же самое, что спать в одной постели с Натали. Ох, то была моя самая худшая мысль за всю неделю.
Что в ней Хилари нашла, в конце концов?
— Что Хилари в ней нашла? — спросила я Роджера.
Меня даже передернуло, когда я поймала себя на этом. Допрыгалась. Разговариваю с котом.
Позже позвонила Хилари.
— Мы тут подумали, может, захочешь вечером куда-нибудь выбраться?
— Не могу, — отрезала я. — Мне надо кормить кота.
— Ви-ик.
— И что это все значит?
— Ну, ты живешь одна.
— Как и ты, — заметила я.
— Я кошек не люблю.
— А с чего ты взяла, что я непременно полюблю Роджера?
— Я тебя знаю.
— Да уж.
— Это же только пока мы не найдем ему дом.
— Чего, готова спорить, никогда не случится.
— Это же всего-навсего кот.
— Но у тебя-то его нет, верно? — взорвалась я. — Я одинокая. Я белая. И я женщина. Живу сама по себе. И теперь у меня есть кот. Ты хоть понимаешь, как мужчины от таких шарахаются?
— Только не такие мужчины, которых ты хочешь видеть рядом с собой. Не нужен же тебе мужчина, которого бы отпугнул кот, правильно?
— Хилари, в моей ситуации...
В конце концов я встретилась с ней и Натали в «Лягушке» — там можно заказать много разных блюд и поделить на всех. Но в «Лягушке» оказались не только мы. Там оказались все.
Под «всеми» я подразумеваю компанию, которая собиралась на мой день рождения. В тот вечер, когда меня бросил Дэн. В тот вечер, перед которым я остригла волосы и выкрасила их в рыжий цвет. Здесь была и Кайли, и Хелена Четтл, оставившая, видимо, детей на попечение Мика. Были и блаженно обкурившиеся Джоди с Диди, угощавшие всех чечевичными лепешками. Была и белокурая троица — Керри, Оливия и Никки, которые всегда ходят вместе и которых я знала еще со времен Фонда рабочих-социалистов. Были там и люди, которых я считала друзьями Дэна, а не моими. И хотя все они делали вид, что не замечают меня, и старательно хрустели лепешками, я прекрасно поняла, что все это значит. А это значит: «Господи, как же мы беспокоимся за Викторию».
— Ну, как живется?
Они притащили даже Тихоню Кевина, моего приятеля-гея из рекламного агентства, где я раньше работала. Настоящий подвиг.
— Неплохо. А ты как?
— Джоди говорит, ты теперь пропадаешь в Интернете.
И это все, что обо мне можно сказать? Понятно, Кевин хотел, как лучше. Просто, зная Джоди и Диди, трудно было не догадаться, что происходит. Я представила телефонные разговоры.
— Знаешь, у Виктории сейчас такая тяжелая полоса, мы за нее тревожимся. Да, у нее уже компьютерная зависимость.
Или у меня паранойя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92