Ого, как их много! Они шагают и шагают, а голову колонны нельзя различить в рассеянном свете бледного облачного неба.
Открывается дверца автобуса, красноармейцев спрашивают:
- Какая часть?
- А тебе что?
Кто-то высказывает вслух мысль, тревожащую всех:
- Неужели бригада Засмолина? Ведь она в пять ноль-ноль должна занять исходную позицию.
Пробираясь меж бойцов, жмущихся к обочинам, автобус едва ползет. Белобородов соскакивает с подножки и, обгоняя машину, нетерпеливо идет вперед. Через несколько минут он возвращается и говорит:
- Свежая дивизия... Резерв командующего армией...
5.25. Все еще двигаемся. Проехали станцию Гучково. Водонапорная башня взорвана, станционные здания сожжены - из снега торчат высокие печные трубы.
Фронт близко; полки уже сосредоточились для наступления где-то на опушках, через полчаса начнется огневой налет, а еще десять минут спустя атака; все загрохочет, задрожит вокруг; но пока на земле и в небе тишина. Бесшумно падает снег.
5.40. Прибыли. Автобус останавливается около одноэтажного широкого здания. Уходит вдаль широкая по-дачному улица и теряется в бледной полумгле. Это поселок Дедовский около станции Гучково.
В доме, куда входят штабные командиры, раньше помещался местный кооператив.
Поглядывая на каменные стены, генерал говорит:
- Тут нам их минометы не страшны...
- А разве сюда мины будут долетать?
- Обязательно. Эта музыка нам положена по штату.
Он подходит к дому и по пути одобрительно произносит:
- Ого, и подвал уже оборудовали.
Я присматриваюсь, подхожу к подвальному окну и вижу, что оттуда выглядывает дуло пулемета. Черт возьми! Неужели эта штука может тут понадобиться? Вот так обитель генерала.
Входим внутрь. Покинутый, застывший дом. Топятся все печи, но люди не снимают шинелей, изо рта идет пар. Промерзшие стены начали отпотевать; сквозь штукатурку проступил темный рисунок дранки; снизу поползли темные пятна сырости.
В магазине - пустые полки и прилавки. Жилая половина дома тоже покинута. Окна плотно зашторены прочной светонепроницаемой бумагой. На подоконнике лежит сломанная кукла.
Для оперативной группы приспособлены две комнаты в жилой половине. Маленькая - для генерала. Там полевой телефон, у телефона дежурный связист.
Рядом, в большой комнате, еще два телефона. Один предназначен только для артиллеристов, от него идут провода во все артполки и дивизионы белобородовской группы.
У другого телефона устраивается подполковник Витевский. Он не похож на военного: добротное командирское обмундирование сидит на нем мешковато; он не умеет прикрикнуть; у него застенчивая, мягкая улыбка; он умница и работяга. Его обязанность - постоянно связываться с частями, ведущими бой; непрерывно следить за ходом операций; немедленно наносить на карту все изменения обстановки. В любую минуту он обязан дать комдиву моментальный снимок боя.
У начальника связи майора Герасимова довольная улыбка. К приезду генерала у него все готово; в сарае установлена рация; в подвале подготовлены на всякий случай дублирующие аппараты.
- Как связь с Засмолиным?
Таков был первый вопрос, с которым Белобородов обратился к Герасимову.
- Работает.
- А с его полками?
- Пока прямой связи нет. Только через штаб бригады.
- Установить прямую.
- Есть, товарищ генерал.
5.50. Белобородов звонит Засмолину:
- Здравствуй! Говорит семьдесят шесть. Как твои, исходное положение заняли? Что? Ты отвечай, заняли или не заняли? Я вижу, ты сам не знаешь. Ты где сидишь? Далековато, друг, далековато. Устроился, словно штаб корпуса. Я маркой выше тебя, а сижу поближе. Сократи дистанцию, передвинься. Связь? А пусть за тобой провод тянут.
Генерал кладет трубку. Широкоскулое лицо задумчиво.
5.59. Через минуту заговорит артиллерия - начнется огневой налет на Снегири. В комнате тихо, разговоры оборвались, все прислушиваются. Майор Герасимов вынул часы.
6.00. По-прежнему тихо. Ни одного выстрела.
6.05. Тихо.
6.06. Тихо.
6.07. Тихо... Белобородов сидит с закрытыми глазами. Герасимов нарушает молчание.
- Уже семь минут седьмого, - говорит он. - Вызвать начарта, товарищ генерал?
- Не надо. Они сами чувствуют. У них сейчас самая запарка. Нагоняем теперь им не поможешь.
6.08. Залп... Еще один... Близко и далеко заговорила артиллерия. Слышно, как гудят снаряды, пролетающие над домами. Доносятся разрывы. Но в общем впечатление слабее, чем ожидалось в минуты тишины. Не содрогается дом, не дребезжат стекла, не надо повышать голоса при разговоре. Я делюсь с генералом впечатлениями.
- Такая погода, - говорит он. - Нет резкости звука.
6.20. Прошло всего несколько минут, а канонада стала привычной. Ее уже не замечаешь.
Белобородов звонит в гвардейские полки. Впрочем, здесь не вполне годится слово "звонит", вместо звонка в полевом телефонном аппарате раздаются резкие гудки высокого тона, несколько похожие на писк, и телефонисты вместо "звонить" употребляют выражение "зуммерить" - от слова "зуммер".
Генерал жалуется:
- Ухо болит от трубки. Скоро она проест мне дыру в барабанной перепонке.
Он ждет, пока к телефону подойдет командир полка.
- Алексей? Узнаешь, кто говорит? Ты на место? Как Погорелов работает? Пашет, кажется, неплохо. Трещотки получил? Хороши? А как слева, сосед прибыл? Связь с ним установил? Людей накормил? Разведочка не пробегала туда? Ну, ну, что выловили? Докладывай... Так, так... Начинай, Алексей, время! Только так, как мы вчера договорились. Обход, обход, обход!
6.30. Белобородов вызывает к телефону командира другого гвардейского полка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26