Сейчас он отодвинулся. Наверное, считает все случившееся одним из моих сумасбродств.
На следующих страницах была представлена история мельницы "Прогресс". Авторское свидетельство и различные справки подтвердили, что инженер Подрайский изобрел и успешно применил на практике новый тип мельницы с вертикально поставленными жерновами. Упоминалась и новая насечка жерновов по принципу Архимедовой спирали. Далее удостоверялось, что своим изобретением Подрайский принес пользу стране, облегчил положение городского населения, которое в период разрухи остро нуждалось в возможности молоть зерно.
Я молча прочитывал эти возникающие одна за другой бумаги. Ну и подал же себя, свою биографию, Бархатный Кот! Во мне пробудилось любопытство. Куда же он канул, где обретался после краха мельницы? Оказывается, в Управлении артиллерии Красной Армии. Справка гласила, что Подрайский в течение ряда лет работал над своим изобретением военного характера и зарекомендовал себя серьезным организатором и способным химиком. Вот как, еще и химиком?! Не взрывчатое ли вещество он предложил Управлению артиллерии? Не то ли самое, которое придумал и запродал Подрайскому неудачник Мамонтов, фигурировавшее сначала над названием "московит", а потом "лизит"?
Что я мог сказать, что мог противопоставить этому потоку бумаг?
- Величайший проходимец! Ультражулик! - сказал я.
Новицкий прищурился:
- Может быть, когда-нибудь он по отношению лично к вам совершил неблаговидный поступок? Мы слушаем... Сообщите, пожалуйста, об этом.
И вдруг по взгляду Новицкого, взгляду, который только что был острым, настороженным, а теперь стал равнодушным, даже, пожалуй, опять сонным, я понял: он опасается меня спугнуть, напряженно ждет ответа и намерен изобразить мой протест как попытку свести давние личные счеты с Подрайским. Эх, как я сразу не сообразил: сейчас Новицкий защищает не столько Подрайского, сколько самого себя, свой авторитет, репутацию начальника, который не совершает ошибок.
- Пожалуйста, мы слушаем, - вновь обратился он ко мне.
Но я промолчал.
- Август Иванович, - сказал Новицкий, - как вы считаете: есть ли у нас основания требовать устранения Подрайского? Имеем ли мы моральное право бросать на него тень?
Шелест ответил:
- Признаться, Павел Денисович, я такого права за собой не чувствую.
Новицкий поинтересовался мнением и работника отдела кадров. Тот согласился с Шелестом.
Все вышли из кабинета, лишь я в одиночестве продолжал сидеть. Потом встал, постоял у окна. Куда, к кому теперь пойти? Новицкий сумел заткнуть мне рот бумагой.
Вновь хлопнула дверь. Обернувшись, я увидел Любарского. Мы поздоровались. Он с тонкой улыбкой протянул:
- Э, кто-то расстроил нашего Калло.
После ссоры или, вернее, стычки в Заднепровье я не раз уже встречался с Любарским. Отношения были прохладными, но все же иногда мы перекидывались несколькими фразами. На днях он даже поздравил меня с успехом; правда, и тогда в его тоне слышалась ирония.
- Вас огорчили эти сеньоры? - продолжал Любарский. - Они только что мне встретились. Во главе шествовал Новицкий.
Я угрюмо молчал.
- Будьте философом! - посоветовал Любарский. - Смиритесь, это единственное утешение.
Я не проявил деликатности, буркнул:
- Не нуждаюсь в утешении, - и покинул кабинет.
23
- Чувствую, - сказал с улыбкой Бережков, - что надо подхлестнуть нашу затянувшуюся повесть. Разрешите сразу перенести вас на восемь - десять месяцев вперед, изобразить один денек - опять последнее число декабря, канун Нового года, наступающего тысяча девятьсот тридцатого.
Утром в тот день Бережков нервничал, ожидая, когда приедет Шелест. Они договорились встретиться в АДВИ в десять часов утра. Но Шелест опаздывал. Бережков в замасленной рабочей кепке, в черном, тоже кое-где поблескивающем маслом комбинезоне, натянутом поверх костюма, уже несколько раз пробежал по морозу из мастерских, где после очередной поломки был разобран и тщательно просмотрен "Д-24", в главное здание института и спрашивал там о Шелесте, выскакивал на крыльцо, оглядывая улицу, и, наконец, не выдержав, позвонил Шелесту домой. Из дома ответили, что Август Иванович уже час назад поехал на работу.
- Как - на работу? Мы его здесь ждем не дождемся.
- Кажется, он хотел по дороге заехать в редакцию.
- Еще в редакцию? В какую?
Бережков знал, что Шелест был членом редакционного совета в нескольких местах: в отделе техники Большой Советской Энциклопедии, в Научно-техническом издательстве и в журнале "Мотор". Не получив от домашних Шелеста более точных указаний, Бережков стал названивать во все эти редакции. Через несколько минут он напал на след.
- Да, Август Иванович у нас был и только что ушел.
- Куда?
- Одну минутку... Простите, оказывается, он еще здесь. Зашел в нашу парикмахерскую.
- В парикмахерскую? - вскричал Бережков. - Так передайте ему... Передайте ему, что все погибнет, если он не приедет сейчас же в институт.
- Как вы сказали? Что погибнет?
- Все.
Со стуком положив трубку, он мрачно посмотрел на телефон и зашагал в мастерские, к мотору.
Через некоторое время Шелест прибыл.
- Что у вас стряслось? Я думал, что АДВИ горит...
Они, директор и главный конструктор института, разговаривали в маленькой конторке мастерских. Шелест положил на стол большой желтый портфель, снял фетровую серую шляпу, которую носил и зимой, и энергично потер уши.
Бережков потянул носом.
- Вы, кажется, изволили и надушиться, - зло сказал он.
Шелест расхохотался. Видимо, он приехал в чудесном настроении.
- Хорошо, что я догадался, - сказал он, - кто мне позвонил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183