Через некоторое время мне налили стакан кофе, подвинули какую-то снедь. Я попросил:
- Расскажите, Алексей Николаевич, о перелете...
- Когда-нибудь потом... Не могу, пока не приземлились. Сегодня будем рассказывать про другое.
Он сел на диван в ногах у спящего и удобно привалился в угол.
- Начинается ночь кофе и рассказов, - объявил он.
Все в ожидании притихли, но Бережков вскочил. Из соседней комнаты он принес телефонный аппарат и, воткнув в розетку длинный шнур, поставил на стул около себя. Устроив аппарат, он протянул руку к трубке, но вздохнул и не стал звонить.
- Прогнали оттуда...
- Откуда?
- Из штаба перелета. Прогнали, как оно и следует. Велено спать. Велено на мои звонки не отвечать.
Он обвел взглядом комнату, подошел к стулу, на котором висел легкий цветной шарф, принадлежавший, видимо, одной из женщин, и набросил его на телефон. Затем сел.
- Ну-с... Начнем, как начинаются хорошие старые романы: "Давайте вашу руку, читатель..."
Все смотрели на Бережкова. Однако ему не сиделось. Снова вскочив, он прошел к полуоткрытой двери и плотно прикрыл ее.
- Почему вы закрыли? - спросил я.
- Флюиды улетучиваются, - объяснил Бережков.
Он опять опустился на диван, откинулся на подушку и посидел так с минуту, глядя куда-то невидящим взглядом.
Я сказал:
- Алексей Николаевич, прошлый раз вы не закончили про поездку на аэросанях. Что же случилось дальше, когда вы поехали? Расскажите для всех эту историю.
- Для всех? - Бережков усмехнулся. - Этот случай давно тут известен всем, исключая вас. Я прошу извинения, если некоторым из присутствующих придется выслушать кое-что знакомое.
В ответ раздались просьбы:
- Расскажи про мельницу...
- И про бюро изобретений...
- Нет, про Кронштадт...
- Все расскажу, - пообещал Бережков. - Все необыкновенные истории из жизни вашего покорного слуги будут сегодня вам доложены. Но, с вашего позволения, примем за основу хронологический порядок.
"Беседчик" придвинул блокнот и взял карандаш.
- Дойдем и до поездки, - обращаясь ко мне, сказал Бережков.
6
- Итак, начнем по порядку, - продолжал он. - Шел тысяча девятьсот восемнадцатый год. Тогда я очень мало смыслил в совершающихся событиях. Как вам известно, меня всегда безумно увлекала техника, а большевики казались мне людьми лишенными всякого интереса к технике. Занятия политикой я считал напрасной тратой времени. Какое отношение имеют большевики, политика к тем невероятным конструкциям, которые я мечтал создать?
Впрочем, я не философствовал. Мне было двадцать два года; из меня, словно под напором в тысячу атмосфер, фонтанировали всяческие проекты, идеи и фантазии; я готов был с жадностью взяться за работу, лишь бы что-нибудь выдумывать, создавать.
В эти дни в газетах появилось обращение Советского правительства, призывающее всех инженеров и техников заняться работой по специальности.
Прочтя воззвание, я вышел из дому и стал раздумывать: чем заняться, куда направиться?
В воззвании было сказано: по специальности. Но какова же моя специальность?
Конструктор-фантазер. Хорошо бы иметь свою контору с очень скромной вывеской: "Принимаю заказы. Конструкторски разрабатываю всякие фантазии". Нет, с таким предложением никуда не явишься, с такой специальностью погонят. Но куда же мне все-таки определиться? Пожалуй, больше всего на свете я люблю моторы. Где же занимаются моторами?
Размышляя таким образом, я бродил по улицам Москвы, уже усыпанным снегом. По пути я рассеянно разглядывал плакаты, афиши, объявления и приказы, расклеенные всюду.
Вдруг у одного подъезда я увидел вывеску: "Центральная моторная секция РСФСР".
Ого, моторы!.. Это, пожалуй, мне по сердцу. Я вошел.
Учреждение являло собою несколько пустых и холодных комнат, в которых сидели два или три товарища в шинелях.
Я отрекомендовался как студент последнего курса Московского Высшего технического училища, предъявил документы, немного рассказал о себе, и меня тут же приняли на службу в качестве заведующего организационным отделом. Я раздобыл лист бумаги и красиво вывел: "Организационный отдел центральной моторной секции РСФСР". Этот лист я прикрепил к дверям одной из комнат и расположился в ней.
Моторной секции принадлежал гараж на двенадцать - пятнадцать автомашин. Мы выдавали ордера на пользование этими автомобилями. Однако получить у нас машину было адски трудно, даже по записке из Совета Народных Комиссаров, ибо наши машины были вечно в разгоне или вечно чинились.
На должности заведующего организационным отделом мне пришлось заниматься чисто бумажной, конторской работай - я писал какие-то планы, какие-то отчеты. Однако через месяц-другой, несколько попривыкнув, я нашел случай развернуться во всем блеске и представил грандиознейший проект устройства в Москве центрального распределительного гаража на тысячу машин. Это был совершенно замечательный труд, толщиной не менее как в дюйм. Там до мельчайших подробностей описывались функции обслуживающего персонала от директора до подметальщика и были приложены десятки чертежей и схем. Проект предусматривал сооружение круглого двухэтажного здания для гаража с подъемными машинами, с автоматической сигнализацией. Машина выехала - в сигнальной комнате на пульте вспыхивает красный огонек, вернулась - светится зеленый. В учреждении, где нужна машина, нажимают кнопку, в сигнальной комнате на распределительной доске выскакивает соответствующий номерок. Чертеж этой комнаты был исполнен в красках. Я изобразил, как на вращающемся стуле сидит одна девушка и управляет всем автомобильным хозяйством города Москвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183