А Старцев говорил вот что:— …Скажем так — представителей ведущих западных структур, так или иначе связанных с этим сектором рынка. Банкиров. Игроков на рынке палладия. Автомобилестроителей. Просто пригласить их… если хотите — на экскурсию. На это самое месторождение Агапово. Пусть посмотрят, пусть сами все увидят.— Что увидят? — переспросил Григорий Григорьевич.— А что есть, то и увидят. Каменистая пустынь. Редкие деревца и мох ягель. Песцы там, лемминги… не знаю уж, кто водится на этом острове… Дикое, совершенно дикое место! Никаких рудников, никакой техники… ни-че-го!… Вот вам геодезические карты, вот вам документация, вот вам живая натура — сверяйте и удостоверьтесь, что никаких разработок тут не ведется и в ближайшие годы не планируется!… — Старцев все-таки потер переносицу, — Это может показаться несерьезным… на первый взгляд. Однако, я думаю, такие простые и понятные вещи впечатлят участников рынка куда больше, чем любые наши заявления и заверения.Премьер-министр поглядел в стол, в размытое отражение цветочной башенки на гладком лаке, потом перевел задумчивый взгляд на Зверева. Зверев приоткрыл глаза и сказал:— А гостайна?…В самом деле, любая информация о месторождениях редкоземельных металлов в России носит характер государственной тайны. Даже если месторождение до конца не разведано, даже если не эксплуатируется и долго еще эксплуатироваться не будет… Любое разглашение информации о запасах палладия и подобного ему ископаемых карается законом. И что предлагает Старцев?… Старцев предлагает, чтобы закон нарушил не кто-нибудь, не Вася Пупкин из добывающей компании, а высшие должностные лица страны. Старцев предлагает, что Премьер Российской Федерации сам пригласил на заветные земли алчных чужестранцев: здравствуйте, гости дорогие, проходите, чувствуйте себя как дома на нашем палладии!…— Гм… — сказал Плотников, и оторвал от многострадальной розочки еще один лепесток. — Бог с вами, Олег Андреевич… Может, прикажете их еще по складам Госрезерва прогулять?…Старцев пожал плечами:— В идеале и это неплохо было бы… Ситуация неординарная, и методы ее разрешения должны быть адекватными.Премьер посмотрел на Старцева, посмотрел, растерзал в пальцах розовый лепесток и сказал наконец:— Я не могу принять такое решение. Это не в моей компетенции. Это должен решать Президент.Старцев глянул на Плотникова вопросительно, но тот сделал вид, что вопроса не понял.— Вы могли бы взять на себе объяснение с Президентом? — вынужден был вслух произнести Старцев.Председатель правительства подарил Старцеву еще один долгий взгляд и промолчал.Зверев покосился в сторону промышленника, потом вдруг развернулся всем корпусом к премьеру и сказал фальшиво-старческим голосом:— Григорий Григорьевич… А хорошо бы было, в самом деле, чтобы Олег Андреевич сам эту темку озвучил… Не дело вам с такой инициативой к Президенту лезть… а мне и подавно… чином не вышел… — Зверев покряхтел, возвращая обильное тело в исходное положение, — Подумайте-ка, Олег Андреевич, ей-богу…Это предложение чрезвычайно устроило премьера — Плотников оживился, поддержал разговор, дал даже кое-какие рекомендации…«Трусы, — кивая согласно головой, думал Старцев, — Этого и следовало ожидать… никогда они в Кремль не сунутся ни с какой инициативой… тем более, с такой…»Спустя десять минут авто Старцева выруливало со стоянки Белого дома на Краснопресненской набережной. Глядя на реку и щурясь от солнечных пятен, плясавших на воде, Старцев прикидывал, что придется предпринять, чтобы дойти до Президента. Ничего не придумывалось — трижды уже за последние дни он пытался это сделать, трижды под благовидными предлогами ему было отказано. Кто-то в кремлевской администрации очень не хотел, чтобы они встречались. Кто-то достаточно сильный и властный, кто-то, связанный с Фрайманом… 23 9 сентября 2000 года, суббота. Байкальск. Истекала вторая неделя с того момента, как стартовала в Байкальске предвыборная кампания. Город уже запестрел предвыборными плакатами — от черно-белых, в размер писчей странички, невнятных бумажонок, размноженных на ризографе, до полноцветных гигантских полотнищ, покрывающих стены домов с первого по пятый этажи.Уже завертелись на местных телеканалах многочисленные рекламные ролики, на которых кандидаты с перекошенными от актерских усилий лицами, намекали, что единственное спасение избирателя от текущих крыш, разбитых дорог и растущей инфляции — это за него, кандидата, отданный на выборах голос.Уже поползли по городу темные, нехорошие слухи о людях, вчера еще уважаемых и солидных: кандидат К., владелец городских пекарен, что-то такое, оказывается, в свой хлеб добавляет, от чего даже и у крепких мужиков случаются сексуальные конфузы и падает общий тонус; кандидат Б., профессор экономики, и вовсе, говорят, педик проклятый, несмотря на наличие цветущей супруги и троих детей; кандидат С. сидел по молодости за хулиганку, а после сильно пил, кандидат М., главврач городской больницы, ворует наркотики и их продает, иначе откуда бы у него дача в два этажа, с каких таких доходов?…Объемы потребления хлеба в городе снижались с каждым днем, студенты профессора Б. смотрели на преподавателя, давясь смешками, вокруг городской больницы устроен был пикет общества «Матери против наркотиков», а технологи, заполонившие гостиничные номера, продолжали выпекать о своих соперниках новые слухи — все более жуткие, все более нелепые…Предсказания Кана сбылись: расклеены были по городу плакаты, на которых губернатор Терских, раскинув руки на берегу Байкала, утверждал «Это моя земля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126