Двое молодых людей лет пяти налетели на Малышева и забегали вокруг, прячась за длинные ноги, как за ствол или столб и бесцеремонно пятная светлые брюки банкира грязными ладошками. Охранник Ваня напрягся, но остался недвижим, не зная, можно ли применять меры, диктуемые служебной инструкцией, к гражданам дошкольного возраста. Меры приняла молодая полная женщина, закричавшая с тревогой: «Ираклий, немедленно отойди от дяди!» — материнским инстинктом уловив угрозу, исходящую и от дяди, и от преследующего его дяди в сером. Синеглазый и светловолосый, как сам Малышев, Ираклий застенчиво посмотрел на дядю снизу, оценил длину возносящегося над ним тела и, выдохнув восхищенно: «Ух ты!», умчался прочь.И тут откуда-то сбоку Малышев услышал еще одно «ух ты!»: ух ты, какой папик упакованный!… Голос был девичий. Второй, тоже девичий, поддержал: упакованный и длинный какой, верста коломенская… Люблю длинных…Это ж про меня! — обомлел Малышев, — Это я-то «папик»?!… Он обернулся. Две девицы лет восемнадцати сидели на лавочке и тянули из бутылок пиво — даже на вид теплое. А, ну да… для этих он, фефелок пожалуй, «папик» и есть…Одна — девочка-мальчик, Гаврош, дитя улицы, в потертых джинсах и несуразной рубашонке с торчащими во все стороны стрижеными вихрами. Вторая — девочка-девочка с грудкой, тесно обтянутой белой маечкой. Глядя ему в глаза, мадмуазель Гаврош, эдакая порочная невинность, протянула нахально: «Дя-а-адя, достань воро-о-о-обушка!», — а вторая прыснула в ладошку.— Ты, бэби, сама кого хочешь достанешь!… — ответил Малышев и подошел.— Купи нам пива, папик! — немедленно отреагировало дитя улицы.Малышев постоял, подумал, поглядел на сияющие свои туфли, к которым успела уже пристать пыль Б. Никитской.— Я профинансирую проект, — согласился он, — Но бежит пусть кто-нибудь другой.Девчонки покатились со смеху. Девочка Гаврош худосочной лапкой, унизанной «фенечками», взяла его за пуговицу:— А кто побежит?…— Да хоть кто!… — ответил Малышев и пожал плечами, — Если я попрошу. — Он оглянулся и нащупал взглядом своего бодигарда, прогуливающегося в паре метров от них с видом собирателя гербария, — Да вон хоть тот, белобрысый!Девочки снова покатились. «Под кайфом, что ли?» — подумал Малышев. Но глаза у девочек были вполне ясные, и смеялись они, очевидно, исключительно от избытка молодости, свободного времени и присутствия рядом импозантного длинноногого господина.— Заставишь, типа? — спросила девочка Гаврош, и сплюнула рядом с сияющей малышевской туфлей.— Заставлять не буду, — в тон ответил Малышев и тоже сплюнул, — Заставлять никого никогда не надо. Запомни, бэби. Надо просто попросить.— Ха! — снова ударилась бэби в смех, — У такого попросишь! — она оценила взглядом квадратнолицего охранника, внимательно изучающего ствол ближайшей к «объекту» липы.— А я слово волшебное знаю, — поделился секретом Малышев и позвал, — Э!… любезный… можно тебя на минуточку?…Охранник подошел. На его волевом лице отразилась работа мысли: как себя вести-то?… что еще надумал «объект»?…— Сергей!… — шеф подал ему руку.— И… Иван… — тот удивленно руку пожал.— Вот что, Ваня… — задушевно сказал Малышев, — Не в службу, а в дружбу… Не сбегаешь за пивком?… — и на глазах у восхищенной публики достал из бумажника кое-какие деньги, вложил в руку белобрысому Ивану и напутственно хлопнул по плечу, — Давай!… Холодненького только…И Иван, оглядываясь, потрусил прочь.— Стырит! — прогнозировало дитя улицы.— Не стырит! — заступился Малышев, — Запомни, бэби — людям надо верить!…И ведь не стырил — вернулся минут через пять с полным пакетом ледяных бутылок.— Где пить будем?… — спросил Малышев, и девочки, переглянувшись, сказали в голос:— Есть тут хата…— Вот что, Ваня… — Малышев мгновенно оценил обстановку, — Мы с тобой, Ваня, в гости идем. Андестенд?…И отправились вчетвером тверскими дворами — «на хату»…Часов семь утра было, когда бодрящийся Малышев и растерзанный мятый Ваня вышли из загаженной коммуналки. Внизу ждала малышевская «бээмвуха», в машине дремал водитель.— Домой поздно… — вздохнул Малышев, — Давай сразу в офис, там и в порядок себя приведем… Эй, Иван! — он пихнул локтем квелого охранника, — Ладно тебе!… Расслабься!…— Да я ничего, — пробормотал охранник, усаживаясь на переднее сидение. Сел, полез в карман, потом в другой, третий… — Эх, мать твою!… — взвыл, — Бумажник вытащили!…— Вау! — и Малышев захлопал себя по карманам, вынул портмоне, рассмеялся, — Вот же дурочка…Мелочь — долларов триста, что ли, да кое-какие рубли — из портмоне вытащили. А вот платиновую «VISA» и еще несколько карточек оставили — то ли не заметили, то ли не признали.— Ладно! — веселился Малышев, — Потери за мой счет… А также ночные и сверхурочные… Считай, что мы с тобой заплатили за приключение…Ваня улыбался, но кисло. Может, для шефа это и приключение. А Ваня вырос в такой вот коммуналке с такими вот девочками, и ночь сегодняшняя была для него насильственным возвращением в прошлое — гадкое и ненавистное……Ваня был уже отвезен домой и сладко спал, предоставив драгоценное тело «объекта» своему сменщику, когда освеженный душем и переодевшийся в чистое Малышев пил в своем кабинете кофе и готовился к новому рабочему дню.Расписание рабочего дня лежало перед глазами:10:00 — заседание комитета банка по управлению активами11:00 — заседание кредитного комитета банка12:00 — встреча с заместителем Ковшовым (планы выпуска облигаций администрации Пермской области)12:30 — встреча с заместителем Бронниковым по новым предложениям генерального страховщика14:00 — встреча рабочей группы «Развитие банковского сектора в Российской Федерации» при Правительстве15:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126