В том же году, 9 мая, в спальне своего дома с видом на яркий, мощный прибой Тихого океана, он приставил себе к солнечному сплетению дуло винтовки и покончил все счеты с жизнью. Ему исполнилось пятьдесят девять дет.
Бэттл-Крик оплакивал его кончину. Здания затянул черный креп, магазины и фабрики закрылись, тысяча работников Постума выстроилась в почетном карауле, охраняя кортеж, который двигался по улицам, густо запруженным скорбящими. Это был печальный день для Бэттл-Крик, хотя братья Келлоги, и доктор Келлог в особенности, в глубине души испытали облегчение при этом известии – поприще борьбы за здоровый образ жизни, последнее время привлекавшее чересчур много поборников, сразу сделалось как-то просторнее.
Доктор Келлог не проливал слез по поводу кончины своего соперника, но его оплакивал Чарли Оссининг. Эта новость застала Чарли в Париже. Он проживал в квартале Сен-Жермен-де-Пре с женой Марией-Терезой, урожденной швейцаркой, дочерью посла, знавшей пять языков, сочинявшей музыку и стихи и выступавшей со статьями в ведущих интеллектуальных журналах того времени. У Чарли был также дом в Цюрихе и имение площадью в двести пятьдесят акров в северном Вестчестере – там он проводил по шесть месяцев в году, руководя делами компании «Иде-То». Он носил теперь то имя, которое ему дали при рождении – Чарльз Питер Мак-Гахи. Оба принадлежавших Чарли особняка были просторными и роскошными, как и квартира в Сен-Жермен-де-Пре, в каждом из этих жилищ имелась бильярдная. Телеграмма из Нью-Йорка застала Чарли как раз возле бильярдного стола: он играл по маленькой с бароном Тьерри де Вилльерсом.
Известие о смерти Ч. У. Поста поразило его. Барон рассказывал, что Чарли, прочитав телеграмму, аккуратно отставил высокий бокал с «Поммери-Грено», прислонил кий к книжному шкафу и расплакался. Чарльз Пост, наряду с Лидией Пинкхэм и безымянным изобретателем таблеток для улучшения памяти, был его светочем и духовным наставником. Именно этому человеку он в первую очередь следовал, строя собственную жизнь. Чарли переживал и печалился несколько дней. Первым его побуждением было купить билет до Нью-Йорка, а оттуда поездом поехать в Бэттл-Крик на похороны, однако и жена, и барон отговорили Чарли от этой затеи. Тело короля готовых завтраков должно было прибыть в Бэттл-Крик из Санта-Барбары самое позднее на третий день после его смерти, и к тому времени, как Чарли добрался бы до Бэттл-Крик, Пост уже давно покоился бы в земле. Чарли нехотя согласился с этими доводами. Но много лет спустя, уже сам состарившись, Чарли совершил паломничество в Бэттл-Крик – город, вдохновивший его и отвергший, – постоял перед большим мраморным склепом на кладбище Оук Хилл, заплатил последний долг усопшему.
Оссининг в самом деле считал себя в неоплатном долгу перед Постом: тот проложил путь для «Иде-То», как и для всей индустрии готовых завтраков и напитков на зерновой основе, которые на рубеже веков затопили США и Европу. Покидая Бэттл-Крик на следующий день после Дня памяти погибших 1908 года, Чарли уносил с собой мечту и надежду, а также пару стальных браслетов, принадлежавших городской полиции. Еще в его распоряжении были девятьсот долларов, уцелевших от вложения Уилла Лайтбоди в «Иде-пи», точнее, ему был известен номер тайного счета в Центральном Национальном банке. С этим первоначальным капиталом ему предстояло основать компанию «Идеальный Тоник», с юридическим адресом в Бэттл-Крик, штат Мичиган, с отделениями и фабриками в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско и Бостоне, и увидеть, как она разрастется в империю. Кое в чем Чарли сильно повезло, но особенно он поздравлял себя с тем, что ему удалось улизнуть из Бэттл-Крик ранним утром того июньского дня, когда весь город разыскивал его, и впереди беглеца не ждало ничего, кроме металлической койки и грязной камеры.
Всю долгую, подсвеченную вспышками ракет ночь, пьянея от планов и патентованного напитка Лидии Пинкхэм, он высматривал, не идет ли Джордж, но тот так и не вернулся. За час до рассвета Чарли махнул рукой, запихал за пояс пинтовую бутылку «Растительной настойки», чтобы было чем подкрепиться в дороге, и пустился в путь вдоль темного русла ручья, в честь которого был назван город. Он пробирался на северо-восток, пока не рассвело, а затем завалился поспать в кустах. Путешествуя ночью, отсыпаясь днем, пугая собак, рвавшихся с цепей, и кур на насесте, питаясь чем бог пошлет и прячась от людей, Чарли потихоньку выбрался за пределы города, а потом покинул и штат. Постепенно он добрался до Индианаполиса, нашел умеющего хранить тайны кузнеца, который за соответствующее вознаграждение избавил его от полицейских украшений, и получил работу на винном заводе. Получив по почте свои деньги из Центрального Национального банка, Чарли с помпой вернулся в Нью-Йорк на поезде «XX век лимитед», без малейших угрызений совести поедая устриц и жирные, сочные бифштексы.
«Иде-То» принес ему мгновенный успех. Красивая, привлекательная этикетка, сверкающая золотом и серебром; напиток, насыщенный вытяжкой из зерновых, освежал кровь, укреплял ноги и легкие, особенно помогал при плеврите, болезнях сердца, дифтерии, гриппе, общем недомогании, мужских и женских недугах и проблемах с кишечником. Чарли разводил составляющие своего тоника – «сок сельдерея, горечавки, черный кохош, подлинный и псевдоединорог, жизненный и плевритный корень» – в сорокапроцентном растворе спирта («Добавляется исключительно в качестве растворителя и консерванта»). Он обнаружил, что фабрикой ему может служить кладовка, оснащенная железным чайником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169