— Да.
— А почему мне не написала?
— Не злись, я сама недавно узнала.
— Когда она уехала?
— Недели три назад.
— И он ничего не говорил тебе?
— Нет.
— Как же это случилось?
— Она даже не попрощалась с ним. Приехала, когда он был на работе, взяла кое-какие вещи, оставила ему письмо — и все. Он сразу же поехал в Москву, но она уже улетела. Оказывается, документы на оформление она еще в феврале подала. Вот и все, что я знаю.
— Да, дела. — Ольф покрутил головой. — Как в плохом детективе. И как он?
— Плохо, Ольф. Совсем плохо.
Жанна даже руками за голову схватилась, и Ольф с досадой посмотрел на нее:
— Ну вот… Да что плохо, говори толком.
— Понимаешь, он почти не разговаривает. Ни с кем. Запирается у себя в кабинете и иногда даже на телефонные звонки не отвечает. И взгляд у него бывает… Ох, Ольф, — простонала Жанна, — если бы ты видел, как он иногда смотрит. Мне плакать хочется… — Жанна и в самом деле заплакала. — Боюсь я за него. Алексей Станиславович говорит, что ему в больницу надо ложиться, а он не хочет. И как ему помочь, просто не знаю. Я каждый день захожу к нему, но и со мной он не разговаривает. Молчит и ждет, когда я уйду.
— А Дубровин что предлагает?
— Со мной он об этом не говорил.
— Ладно, не реви, придумаем что-нибудь.
— А я и не реву… Дай сигарету.
Они закурили, помолчали, и Жанна спросила:
— Ты-то как съездил?
— Я-то нормально, — угрюмо сказал Ольф. — А ты все сделала?
— Да. Статью отдала Алексею Станиславовичу, он сам отвез ее в Москву. Говорит, сразу в набор пойдет.
— Доклад на Ученом совете был?
— Да.
— Дима делал?
— Нет, я. Он наотрез отказался, даже не пришел на заседание.
— Н-да… А ребята как?
— Нет никого, все в отпуске.
— А ты когда пойдешь?
— До отпуска ли сейчас, — махнула рукой Жанна. — Знаешь, Ольф, по-моему, он хочет уехать куда-то.
— Говорил, что ли?
— Нет. Но купил рюкзак, туристические ботинки. Я случайно увидела.
— Ася писала ему из Каира, не знаешь?
— Не знаю.
— Ну ладно, пойду.
На следующий день они вместе поехали в институт, и при ярком свете солнечного дня Ольф заметил, что Дмитрий сильно изменился за этот месяц — похудел так, что выпирали скулы, под глазами густо залегли синие тени и взгляд действительно был такой, что Ольфу стало не по себе. Всю дорогу он промолчал, отвернувшись к окну. Ольф сразу направился к Дубровину, но Дмитрий остановил его:
— Ты куда?
— Скоро приду.
— Подожди, поговорить надо. Что с отпуском решил? — спросил Дмитрий.
— Еще ничего.
— Тогда не торопись пока.
— А что?
— В общем, — заговорил Дмитрий, глядя куда-то в сторону, — тебе придется занять мое место.
— Как прикажешь это понимать?
— А так, что я уезжаю.
— Куда?
— Еще не знаю.
— Ну и что? Ты же вернешься.
— Нет.
— Ты бредишь.
— Нет, Ольф. Если я и вернусь, то не скоро.
— А именно?
— Может быть, через год или два.
— Димка, выкинь это из головы. — Ольф старался говорить спокойно, как о деле само собой разумеющемся. — Некуда и незачем тебе ехать. То есть поезжай, пожалуйста, куда угодно, но совсем… нет, это невозможно.
— Ольф, я не собираюсь с тобой спорить, — тихо сказал Дмитрий. — И я не прошу тебя, а просто сообщаю. Все равно тебе придется стать руководителем сектора.
— А как на это Дубровин смотрит?
— Я еще не говорил с ним. Ждал твоего приезда. — Дмитрий встал и, избегая взгляда Ольфа, сказал: — Я сейчас пойду к нему, а ты пока здесь побудь — может, понадобишься.
— Пойдем вместе.
— Нет, я один. И пожалуйста, пока не говори никому, что я уезжаю. Даже Жанне.
Дмитрий ушел к Дубровину, а Ольф сел за стол и в бессильной ярости сжал кулаки. Только сейчас он понял, почему Жанна была так расстроена вчера.
62
Дмитрий пришел к Дубровину и, щурясь от яркого света, бившего в окно, сказал:
— Алексей Станиславович, я решил просить Торопова освободить меня от обязанностей руководителя сектора. И хочу, чтобы вы поддержали меня.
Дубровин как будто не удивился его словам, помолчал немного и спросил:
— Так все скверно?
— Да.
Дубровин встал, прошел к двери и спустил защелку, замка. Мельком взглянув на Дмитрия, задернул штору на окне.
— Садись поближе, будем думать.
— Что тут думать… — сказал Дмитрий, но стул все-таки пододвинул.
— Что собираешься делать?
— Поеду куда-нибудь.
— Куда?
— Не знаю. Куда-нибудь, где потише, людей поменьше.
Дубровин помолчал и негромко заговорил:
— Дима, я был в этой больнице… Подожди, я ведь не настаиваю, а только рассказываю. Очень тихое и спокойное место на окраине Москвы. И никаких общих палат. Тебе дадут отдельную комнату в маленьком деревянном флигеле. Тебе ни с кем не нужно будет говорить, если не захочешь сам. Там превосходные врачи. И ты сможешь там работать.
— В общем, филиал рая на земле, — усмехнулся Дмитрий.
— Нет. Но это то, что тебе нужно сейчас.
— Мне лучше знать, что сейчас нужно.
— Дима, друг мой, я прошу тебя сделать это.
— Нет, Алексей Станиславович…
— Тебе опасно ехать в таком состоянии. Немного побудешь там и, если не захочешь остаться, поедешь.
— Нет, — покачал головой Дмитрий. — Я сейчас поеду.
— Ну хорошо, давай сейчас не будем решать этот вопрос.
— А когда?
— Завтра.
— А что изменится до завтра?
— Я сегодня же увижу Грибова и поговорю с ним.
— О чем вы будете с ним говорить? Все равно я уеду.
— Но день-то ты можешь подождать?
— День могу.
— А теперь вот что. О том, чтобы совсем освободить тебя от руководства сектором, не может быть и речи.
— Придется.
— Нет. Если уж все-таки решишь уехать — поезжай, но когда вернешься…
— Вы не поняли меня, Алексей Станиславович, — перебил его Дмитрий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147