Вот уж действительно — демагогия чистейшей воды… Но почему Михайловский написал ее? Неужели он действительно совсем ничего не понял? Поверить этому было нелегко. Все-таки Михайловский — фигура в науке далеко не рядовая, без упоминания его имени не обходится ни один учебник физики. «Совершенно перестал воспринимать какие-либо новые идеи», — вспомнил он слова Александра Яковлевича. Почему? «Достиг своего потолка…» А что, собственно, означает эта фраза? А если и он уже достиг своего потолка? Опять о том же… Все-таки почему он никак не может избавиться от этих мыслей? Черт возьми, совсем неплохо было бы походить на тех целеустремленных «сверхположительных» героев, которые, однажды решив что-то, без страха и сомнения идут по намеченному пути…
Он запрятал газету в дальний ящик стола, где лежала забытая «Королева Марго», и пошел к Жанне и Ольфу.
— Обедать идете?
— Так ведь рано еще, — сказал Ольф.
— Действительно, — пробормотал Дмитрий, взглянув на часы — не было еще и двенадцати.
— А с чего это у тебя так быстро аппетит разыгрался? — улыбнулась Жанна. — Вроде бы утром я кормила тебя нормально.
— Аппетит? — машинально переспросил Дмитрий. — Да мне и есть-то не хочется.
— А зачем тогда народ баламутишь? — уставился на него Ольф.
— Так это… — смешался Дмитрий. — Я думал, можно пораньше начать.
— Что начать?
— Работать.
— А мы, по-твоему… — начал Ольф и осекся, догадавшись, в чем дело. — Вот что… Ты хочешь сказать, пастырь, что наконец-то соизволил принять под свое крылышко стадо?
— Что за гнусный способ выражаться, — недовольно заявил Дмитрий.
— Да или нет?
— Да. — Они молча смотрели на него, и Дмитрий добавил: — Вышел приказ Александра Яковлевича… В общем, я назначен руководителем лаборатории. Постоянно.
Ольф вышел из-за стола — и вдруг замахнулся на него локтем.
— Как бы врезал сейчас… По-человечески сказать не можешь? Обедать пойдем, — по-козлиному проблеял Ольф, — пораньше начать, приказ вышел… Эх, ты!
— Ладно, виноват, братцы…
— Еще бы не виноват…
— Скажи ребятам, что после обеда объявляется общий сбор.
— Есть, товарищ начальник, — уже весело сказал Ольф. — А почему ты им сам не скажешь?
— Да ладно тебе, — усмехнулась Жанна. — У тебя язык тоже не отвалится.
— Это уж точно, — согласился Ольф. — Тем более такой, как у меня. Ладно, пойду последний раз исполнять свои временные функции.
Когда дверь за Ольфом закрылась, Жанна подошла к Дмитрию и боязливо спросила:
— Значит, у тебя… все кончилось?
— Да, — тихо сказал Дмитрий. — А ты очень боялась за меня?
Жанна вымученно улыбнулась:
— По-всякому… Иногда очень, иногда была уверена, что это ненадолго, а временами просто страшно становилось. — Она глубоко вздохнула. — Но я ведь неплохо держалась, правда?
— Да. — Дмитрий осторожно погладил ее по виску. — Ты вообще очень храбрая женщина. И я не знаю…
Договорить он не успел — вошел Ольф и объявил:
— Начальник, они все в сборе и хотят, чтобы ты начал немедленно.
— Можно, — согласился Дмитрий.
Когда они вошли в большую комнату, все сосредоточенно устраивались за столами, а Савин торопливо заканчивал вытирать доску. Дмитрий внимательно оглядел всех, чуть дольше задержался взглядом на новеньких — после разговора при оформлении на работу он не сталкивался с ними, — взял мел и, поддернув повыше рукава свитера, начал:
— Ну что ж, приступим… Приблизительно вы уже знаете, чем нам предстоит заняться. Сейчас я постараюсь в самом общем виде изложить те идеи и предложения, которые возникли у меня после того, как мы закончили эксперимент. Вы, вероятно, знаете, что идеи эти не совсем обычны, и у вас наверняка возникнет множество вопросов. Их я прошу пока оставить на потом и для начала лишь внимательно выслушать меня. По ходу дела вы увидите, что некоторые из этих идей и предположений существенно противоречат установившимся взглядам и фактам. Поэтому предлагаю вам на время забыть — по возможности, разумеется, — о некоторых вещах, как будто бесспорных и очевидных. О каких именно — сейчас вы сами увидите…
Дмитрий старался говорить как можно проще, избегая громоздких выкладок, но по их напряженным лицам видел, что они плохо понимают его. Поставив последнюю точку, он сказал:
— Вот что мы пока имеем. Как видите, слишком много неясного и спорного. И я сам еще очень многого не понимаю. Я даже не знаю, по какому из всех этих возможных направлений пойдет наша работа. И возможно, что выяснится это еще не скоро. И к чему приведут наши усилия — тоже не знаю… — Он помолчал и, оглядывая притихшую аудиторию, продолжал: — Откровенно говоря, я приготовил для вас небольшую речь. Мне хотелось рассказать прежде всего о тех трудностях, которые нас ждут. Что трудности эти будут очень велики, для меня очевидно. Я даже думаю, что не всем они окажутся по плечу. Возможно, и мне тоже… И я хотел, чтобы вы как следует подумали, прежде чем браться за эту работу. То есть я и сейчас этого хочу, — поправился Дмитрий. — Но вот расписывать черными красками предстоящую нам нелегкую жизнь мне почему-то уже не хочется. Хотя жизнь у нас действительно будет нелегкая, это я вам могу обещать довольно твердо. Но когда я рассказывал и смотрел на вас, мне пришло в голову, что пугать вас — дело достаточно безнадежное. И не только потому, что народ вы бесстрашный.
Кто-то засмеялся, и Дмитрий тоже улыбнулся.
— Я думаю, вряд ли вы обидитесь на меня, если я скажу, что поняли вы пока что не очень много…
— Вернее, очень немного, — сказал Ольф.
— Возможно, — согласился Дмитрий. — Какое из этих двух выражений больше соответствует истине, выяснится в ближайшее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147