— Долго он нас будет мурыжить?
28
Шумилов «мурыжил» их целую неделю. Встречались они ежедневно, но ни разу и словом не обмолвились о работе, хотя Дмитрия так и подмывало подойти к нему и спросить, как обстоят дела. Шумилов, как обычно, был лучезарно вежлив и прямо-таки светился доброжелательностью, но вел себя так, словно они и не давали ему никакой работы.
— Вот барбос! — ругался Дмитрий. — Хоть бы намекнул как-нибудь…
Он нервничал, а Ольф посмеивался и успокаивал его:
— Спокойствие, Матильда, спокойствие. Наша прима-балерина набивает себе цену.
Наконец Шумилов мимоходом бросил им:
— Прошу после обеда ко мне.
И величественно удалился.
— Вот прохиндей! — разозлился Дмитрий. — Обязательно ему надо поиграть на нервах! Как будто сейчас два слова сказать нельзя было!
— Спокойно, Матильда, спокойно, — повторил Ольф.
Шумилов встретил их как обычно — радушной улыбкой. И когда они уселись, он положил перед собой папку с их выкладками и немного торжественно сказал:
— Ну что ж, приступим. Я с большим удовольствием посмотрел вашу работу. Разумеется, сейчас еще трудно говорить, чем она закончится, но одно бесспорно… — Шумилов помолчал и веско закончил: — Да, бесспорно. Это весьма и весьма серьезная заявка на значительную работу, и я от души рад за вас. Еще раз поздравляю.
— Спасибо, — пробормотал Ольф, чуть-чуть растерявшись.
— Разумеется, — продолжал Шумилов, — вы получите возможность продолжить свою работу, и я постараюсь оказать вам посильную помощь. Но, как вы, вероятно, знаете, К-мезоны — не совсем моя специальность, и я взял на себя приятную обязанность представить вашу работу моему другу члену-корреспонденту Академии наук Дубровину…
Ольф уставился на него и переспросил:
— Дубровину?
— Да, — кивнул Шумилов, явно довольный произведенным эффектом. — Вам, конечно, известно это имя…
— Ну, еще бы, — пробормотал Ольф.
— Дубровин просмотрел ваши выводы и высказал свое мнение… — Шумилов опять помолчал и эффектно закончил: — Весьма лестное для вас мнение. Он заинтересовался вашей работой и хочет встретиться с вами. Вы, надо полагать, также не будете возражать против этого? — с улыбкой спросил Шумилов. — Завтра утром он ждет вас.
— Где? — хриплым голосом спросил Ольф.
— У себя в кабинете, разумеется. Вы знаете, где он находится?
— Да разве… — начал Ольф и осекся.
— Что? — поднял брови Шумилов.
— Мы не знали, что Дубровин работает здесь.
— Вот тебе и на! — развеселился Шумилов. — Да он с самого основания института заведует лабораторией. Кабинет его в этом же здании, на третьем этаже, комната триста шестнадцать. Завтра в девять он ждет вас. Он просил передать, чтобы вы приготовили более подробные обоснования своей работы.
— Ну конечно, — сказал Ольф. — Ведь эти выкладки, так сказать, для общего ознакомления.
— Понятно, — кивнул Шумилов. — А потом уж поговорим детально, как вы будете работать.
В коридоре Ольф растерянно похлопал по карманам, отыскивая сигареты.
— Идем, Димыч, в какой-нибудь темный уголок, помыслим.
И они стали мыслить.
— Ну, как тебе все это нравится? — спросил Ольф.
— Хорошо нравится, — засмеялся Дмитрий.
— Нет, ты только подумай… Он, кажется, и в самом деле доволен, что у нас есть что-то этакое… свое. А с другой стороны, чего бы ему быть довольным? По идее, он должен заботиться о том, чтобы мы работали на него, именно потому, что у нас шарики крутятся. А он как будто и в самом деле рад, что мы будем заниматься своей работой. Чем все сие объясняется?
— Ну, знаешь ли, — возмутился Дмитрий. — И охота тебе подозревать его во всяких гадостях? Почему бы ему и не радоваться, что у нас есть своя идея? Тем более что мы не отказываемся работать и для него.
— Так-то оно так, — задумчиво сказал Ольф. — Да мне что-то плохо верится во врожденное благородство его натуры.
— А, да иди ты… А потом, не все ли равно, почему он так делает? Главное, что мы можем заняться своей работой.
— Это верно, — согласился Ольф. — Нам просто грешно жаловаться. Но представляешь, какого дурака сваляли мы?
— А именно?
— Да с Дубровиным. Если бы мы знали, что он работает здесь…
— И что тогда?
— А, недотепа! — рассердился Ольф и передразнил его: — «Что тогда»! Да то, что с самого начала явились бы к нему, выложили наши карты и поклонились бы в ножки: возьмите, ради Христа, под свое крылышко!
— Ага, — саркастически усмехнулся Дмитрий, — и он бы с радостью обнял нас и воскликнул: вот вас-то мне и надо!
— А почему бы и нет? Может быть, не сразу, но потом-то он нашел бы для нас место. А теперь поздно переигрывать… впрочем, чем черт не шутит. Знаешь что, давай наведаемся в библиотеку и посмотрим, чем он занимается сейчас. Может быть, это не так уж и далеко от нашей идеи.
Они пошли в библиотеку и разыскали последние статьи Дубровина и отчет его лаборатории.
— Жаль, — огорченно сказал Ольф вечером, захлопывая отчет. — Если верить этим бумажкам, он не занимается К-мезонами уже года два. Хотя это все-таки ближе к нам, чем работа Шумилова. Жаль. Сдается мне, что с Дубровиным мы отлично спелись бы.
Ольф открыл журнал с последней статьей Дубровина, стал еще раз просматривать ее и восхищенно покачал головой:
— Ты только взгляни, какая работа мысли! Это тебе не Шумилов. Все четко, ясно, отточенно, ничего лишнего. Вся статья-то четыре странички, а ведь Шумилов наверняка сделал бы из этого по меньшей мере четырнадцать!
— Да ладно тебе, — недовольно сказал Дмитрий. — Человек ему добро делает, а он же его и облаивает.
— Да нет, я не о том, — отмахнулся Ольф. — Ведь недаром говорят, что стиль — это человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147