А сейчас он не переставал удивляться тому, что такая сумма причитается не какой-то конторе, а вполне конкретному лицу, Дарье Андреевне Харабаровой, и он дорогой мучительно раздумывал о том, почему ей прислали так много и что можно купить на эти деньги. Получалось, что купить можно очень много самых разных вещей, хватало и на машину, и на гарнитур, и на самый дорогой телевизор, и на десяток костюмов, и на множество всякой мелочи вроде ботинок, сорочек, галстуков, и все еще оставалось на несколько лет спокойной безбедной жизни, и милиционер не переставал удивляться и говорил себе: «Надо же, как везет людям...» И ему не терпелось узнать, кто же такая эта Дарья Андреевна Харабарова, молодая или старая, и посмотреть, как она будет получать эти деньги, и интересно, знает ли она о том, что ей должны прислать столько. «Если не знает – вот будет радость», – думал милиционер и попытался представить, что почувствовал бы он, если бы вдруг получил такую кучу денег. Но представить это было трудно... И он трогал левой рукой тяжелую инкассаторскую сумку", а правой – кобуру пистолета и весь сжимался от холода.
Дуся-почтальонша только ахнула, когда он предъявил документы на эти деньги, и испуганно покосилась на дверь.
– Ой, как же это я приму столько... Я их и на минутку оставить боюсь.
– Могу сопроводить, – бодро сказал милиционер, улыбаясь синими непослушными губами. – Даже, между прочим, обязан.
И они вместе поехали к Дарье Андреевне. Милиционер был сильно разочарован, увидев седую старуху, тяжело поднявшуюся им навстречу. Дарья Андреевна безучастно смотрела на них, и Дуся робко сказала:
– Это я, тетя Даша... Не узнаете?
– Чего не узнать-то? – тихо сказала Дарья Андреевна. – Проходите, садитесь.
– Вот деньги вам привезли... Оттуда, – потерянно сказала Дуся, оглядываясь на милиционера. Тот решительно подошел к столу, положил сумку, откашлялся:
– Расписаться надо будет, бабуся. Только сначала документик предъявите... Паспорт, стало быть. Дело, сами понимаете, денежное, оно порядок любит.
– Нет у меня паспорта, – сказала Дарья Андреевна.
– Как нет? – удивился было милиционер, но тут же вспомнил, что в деревне паспортов не дают. – Ну, тогда свидетельство о рождении.
– Метрику, что ли?
– Ну да.
Дарья Андреевна отыскала свидетельство, молча подала ему. Милиционер долго рассматривал его, переписал номер, удивился тому, что Дарье Андреевне и всего-то только шестьдесят два года, – выглядела она восьмидесятилетней. Он отдал свидетельство, бережно положил на стол голубую гербовую бумагу, отвинтил колпачок авторучки.
– Вот здесь, сумму прописью.
Дарья Андреевна неловко взяла ручку, посмотрела на то место, куда указывал милиционер, и, не читая бумаги, спросила:
– Чего писать-то?
– Значит, так, – торжественно начал милиционер, словно эти деньги были его личным подарком Дарье Андреевне. – Восемнадцать тысяч...
Дарья Андреевна медленно вывела первую букву на тонких частых линейках, и милиционер с недоумением подумал: «Не поняла, что ли? Как за пятерку расписывается...» И он громко повторил:
– Восемнадцать тысяч...
Дарья Андреевна от его голоса вздрогнула, посмотрела на милиционера:
– Чего кричишь, сынок? Не глухая я.
– Так ведь... чтобы верно написано было, – смешался милиционер. – А то бумага-то больно ответственная.
– Не бойся, грамотная я.
И написала: «Восемнадцать тысяч».
– Семьсот восемьдесят шесть рублей, – продолжал неприязненно диктовать милиционер, обиженный таким равнодушием к внушительной цифре, – тридцать шесть копеек... Копейки цифрами. И распишитесь, пожалуйста.
Дарья Андреевна расписалась. Милиционер взял бумагу, спрятал ее во внутренний карман и для верности заколол его булавкой. И стал выкладывать деньги.
Дарья Андреевна равнодушно смотрела, как громоздятся на столе разноцветные денежные пачки. Милиционер, отсчитал копейки, сказал:
– Все. Пересчитайте, пожалуйста.
– Зачем считать-то? – подняла на него пустые глаза Дарья Андреевна. – Чай, верно все.
– Верно-то верно... – Милиционер озадаченно посмотрел на нее. – Да ведь порядок такой. И сумма, опять же, немалая...
Дарья Андреевна вздохнула, повторила:
– Чего считать, верно все. Может, чайку попьете?
– Да нет, спасибо, бабуся, – сказал милиционер. – Поедем, мы ведь на службе.
– Ну, поезжайте, – легко согласилась Дарья Андреевна и, подумав, добавила: – Да и сахару у меня нет.
Милиционер оглядел избу, спросил:
– А где вы деньги держать будете?
– Найду место.
– Здесь опасно, бабуся. Вы на сберкнижку их положите, – сказал милиционер, не сообразив, что в деревне сберкасс не бывает, – а то, не дай бог, ограбят.
– Не ограбят, – равнодушно бросила Дарья Андреевна, Вставая. – Никого я не боюсь.
– Все-таки запирайтесь как следует, – говорил милиционер, но Дарья Андреевна уже не слушала его. «Какая-то полоумная, – подумал он, отводя взгляд от денег. – Вот уж правда – дуракам счастье. И зачем ей столько денег? Помирать пора...»
Выезжая из села, шофер, в избе молчавший все время и не сводивший завороженных глаз с денежной кучи, проворчал:
– Хоть бы четунчик старая карга на радостях поставила. А то – сахару у нее нету. Тьфу! – в сердцах сплюнул он.
– Да, скупа старуха, – согласился милиционер. – Могла бы и расщедриться...
И не из-за непоставленной четвертинки было обидно ему, – пить он все равно не стал бы да и шоферу не позволил бы. Раздражала его нелепость ситуации – зачем этой одинокой, выжившей из ума старухе, которая одной ногой уже в могиле, такие деньги?
А Дарья Андреевна, проводив нежданных гостей, села у стола, тронула рукой деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24