Мы проехали мимо замка Шиллон, мимо станций Монтрё и Вевё, и наконец, скрипя тормозами, остановились в Лозанне, где тело машиниста, очевидно, было с почестями предано земле, а его место занял кто-то покрепче здоровьем. Во всяком случае, последний участок пути до Женевы мы преодолели в более живом темпе.
Возле моего купе стояли двое молодых австралийцев. Всю дорогу между Лозанной и Женевой они обсуждали драки, свидетелями которых им приходилось бывать. Я их не видел, но слышал каждое слово. Они говорили что-то вроде следующего:
— Помнишь, как Силач Маллой кастетом выбивал деньги из Сэвиджа? Все было забрызгано кровью и мозгами.
— Еще бы, я сам вылавливал мозги из своего пива.
— Ага, это было фан-тас-тично! А помнишь, один раз Силач так всадил кий в нос Джайсону Брустеру, что он вышел у него из макушки?
— Этот Силач был зверь, правда?
— Хуже!
— А ты когда-нибудь видел, как он ест живую кошку?
— Нет, но он при мне вырвал язык у лошади.
Эти парни были настоящими психами и срочно нуждались в лечении. Я ждал, что вот-вот один из них заглянет ко мне в купе и скажет: «Скучно. Давай повесим этого мудака вниз головой за окно и посмотрим, сколько раз он ударится башкой об рельсы, пока сдохнет». В конце концов я выглянул в коридор. Оба они были ростом примерно метр пятьдесят (на каблуках) и не смогли бы побить даже карлика. В Женеве я некоторое время шел за ними, слушая, как они взволнованно вспоминали, чью голову засовывали в вафельницу, а чей язык прибивали к ковру.
Я посмотрел им вслед, а потом повернул за угол и с чутьем, которое редко меня обманывает, зарегистрировался в самом скучном и неприветливом отеле в Женеве с удачным названием «Терминус» — «Конечная станция».
Ничто меня там не удерживало, и я пошел прямо в офис швейцарского банка потребовать мою компенсацию по «Визе». Меня направили в маленькую комнатку на первом этаже, где совершались международные банковские операции. Я думал, что все пройдет так же быстро, как в «Американ Экспресс», но национальный девиз швейцарцев — «Никому не доверяй».
Сначала мне пришлось выстоять длинную очередь, состоящую из женщин в чадрах и мужчин в ночных рубашках, занятых переводом денег из одного арабского песчаного карьера в другой. Они требовали, чтобы документы были на пергаменте, тщательно пересчитывали огромные пачки ярко раскрашенных денег и делали перерывы, чтобы помолиться и зарезать барашка. Все это происходило под управлением блондинки, которая люто ненавидела свою работу и все живое на свете. У меня ушел час на то, чтобы добраться до окошка, где от меня потребовали доказать, что я есть я и назвать шепотом, чтобы никто не подслушал, тайный код, который мне дали по телефону во Флоренции. После этого женщина приказала мне сесть.
— Спасибо, но мне не хочется сидеть, — возразил я с самой любезной улыбкой. — Могу я просто получить мои чеки?
— Вы должны сесть и ждать. Следующий!
Я просидел три четверти часа, пока меня вызвали, дали бланк заявления и отправили его заполнять. Эта бумага вызвала у меня крайнее раздражение. Требовалось не только подробно объяснить, почему я оказался настолько глуп, что потерял дорожные чеки, которые «Виза» мне столь доверчиво выдала, но и сообщить кучу мельчайших подробностей, включая номер полицейского протокола и адрес полицейского участка, где он был составлен. Кроме того, там содержался целый перечень не относящихся к делу вопросов о моем росте, весе и цвете лица. «Какое, на хрен, отношение имеет цвет моего лица к дорожным чекам?» — воскликнул я в сердцах, отчего миловидная матрона, сидевшая рядом со мной, отодвинулась подальше. В заключение от меня требовалось привести фамилии двух моих финансовых поручителей и одного личного.
Я не поверил своим глазам. По какой идиотской логике я должен ссылаться на поручительства, чтобы получить то, что принадлежит мне? «Американ Экспресс» не требует ничего подобного, заметил я, адресуясь к миловидной матроне, которая посмотрела на меня с опаской и отодвинула задницу еще на два дюйма подальше.
Я дал лживые ответы на все вопросы. Указал, что рост у меня метр тридцать, вес 180 килограмм , что родился я в Абиссинии и зарабатываю на жизнь укрощением мустангов. В графе «цвет лица» написал «янтарный», а в качестве финансовых поручителей указал Микки Мауса и Ивана Грозного. Личным поручителем я, конечно, записал самого себя. Кто мог быть лучше? Я брызгал слюной от ярости, когда снова встал в очередь, которая стала в два раза длиннее, поскольку к ней добавилась делегация торговцев бриллиантами из Уганды и два молодых человека с верблюдами.
«Почему я должен отвечать на все эти глупости? — вопросил я, подавая заполненный бланк. — Это самая большая глупость, которую я когда-либо видел. Это просто э… глупость». — Я становлюсь очень красноречив, когда злюсь. Женщина сказала, что она тут ни при чем, что она просто выполняет инструкции. «То же самое говорил Гиммлер!» — закричал я, подпрыгнув. Потом понял, что возражать бесполезно — меня только заставят снова сесть и ждать до второго пришествия, если не буду вести себя по-швейцарски спокойно. В итоге, получив дорожные чеки, я постарался выразить свое негодование молча.
Но впредь решил пользоваться только чеками «Американ Экспресс», и если компания захочет отблагодарить меня путевкой на горнолыжный курорт, то я готов ее принять.
Я провел два дня в Женеве, шатаясь по городу с томительным, назойливым желанием оказаться где-нибудь в другом месте. Не знаю точно, откуда оно взялось, потому что Женева — достаточно приятное место: компактное, безупречно чистое, с очаровательными парками и огромным голубым озером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67