Она представила Лайна во фраке, он чем-то от души забавлялся.Виктория вдруг рывком села. Это был не Лайн, а тот актер. Французский киноактер, которого она встретила… в отеле… поздно ночью. Просто диву даешься, какие у французов кинозвезды. У этого огромный нос, хотя он, кажется, совсем еще молодой. Виктория надеялась, что он не спит в ее номере. Подобное случалось раньше, когда она просыпалась и видела людей, спящих в креслах и на полу, а однажды даже нашла мужчину, спящего в ванне. Но это все происходило в Лос-Анджелесе, где такое бывает постоянно.Виктория подобралась к краю кровати и оглядела комнату. Никого чужого как будто нет. Она с облегчением села. Однако с этим молодым мужчиной у нее ассоциировалось какое-то неприятное чувство. Она переспала с ним? Или, может, оскорбила его? Виктория вспомнила, как насмехалась над его носом, утверждая, что он превышает средние размеры. Она заявила также, что, будь он американским актером, ему пришлось бы отрезать кончик носа. Не от этого ли шевелится внутри ощущение вины? Но кажется, француз не оскорбился замечаниями по поводу его носа. Французы гордятся своими шнобелями и говорят, будто находят им такое интересное применение, какое американцам и не снилось.Виктория хмыкнула. Надо выпить кофе. Кофе подстегнет умственную деятельность.Она сняла трубку и по-французски попросила принести кофе с молоком.– Доброе утро, мадам. Извините, но это займет час.– Час? – изумилась Виктория. – Чтобы принести чашку кофе?– Да, мадам. Сегодня утром очень много заказов.– Да что это за отель? – Виктория пришла в отчаяние. – Здесь не так много номеров…– Вы можете позавтракать в ресторане, мадам. Там очень уютно. Вид на море.– Здесь отовсюду вид на море. – Виктория раздраженно вздохнула. – И пожалуйста, попросите, чтобы меня перестали называть «мадам». Я не замужем.Она положила трубку и в раздумье села в кровати. Платя две тысячи долларов за ночь, можно было бы получить утром в номер чашку кофе!О Господи, голова… ей действительно нехорошо, и неспроста. Во-первых, вечеринка на яхте Пьера, где она воздала должное шампанскому (как, впрочем, и все остальные), потому что столько всего нужно было отпраздновать. Затем вернулась в отель, где выпила еще, поскольку оказалось, что праздновать в общем-то нечего…Ик. Та сцена на яхте. Внезапно, обескуражив Викторию, перед ней возникло перекошенное от злости лицо Пьера Бертея. Что она сказала и чем вызвала его ярость? Но может, он злился не на нее, а на кого-то другого? Виктория осознала, что Пьер из тех богатых людей, кто подвержен приступам гнева. Без сомнения, он был не трезвее ее и, вероятно, смутно помнит происшедшее.В дверь позвонили. Виктория, вздрогнув, выбралась из кровати и пошла открыть. А вдруг это все же кофе в номер? Она открыла дверь, но вошла горничная – с газетами и стопкой полотенец, – весьма неодобрительно поглядывая на нее.– Мадам, – фыркнула она, вручая Виктории газеты.«Теперь-то в чем проблема?» – подумала Виктория. Эти пожилые француженки такие странные. Горничная прошла в ванную, и там громко зашумела вода. Виктория вернулась в кровать и начала листать газеты. Во Франции дизайнеры одежды не менее известны, чем кинозвезды, и газеты добросовестно освещали вечеринку на яхте Пьера в честь Виктории, смакуя подробности так, что они превращались в описание разгула роскоши. Выступил Робби Уильямс (но всего с двумя песнями, да и те не хиты), гостей угощали шампанским «Дом Периньон» и белужьей икрой (это правда), и Дженни Кейдайн присутствовала (но уехала через полчаса, заявив, что устала), а также принцы Уильям и Гарри (им следовало бы находиться в школе, возмутилась Виктория).«Viva la Victoria!» «Да здравствует Виктория!» (исп.).

– гласил один из заголовков над фотографией, где она танцевала на столе.Боже, ужаснулась Виктория, вглядываясь в снимок. Она вскинула одну ногу и, кажется, потеряла туфлю. Неудивительно, что горничная посмотрела на нее с таким неодобрением. Не очень-то профессионально танцевать на столе в одной туфле. Но кто-то же должен был это сделать… а из того, что Виктория могла разобрать, плохо зная французский, было ясно: вечеринка имела оглушительный успех. Возможно, все же причин для беспокойства нет.Но гневное лицо Пьера опять появилось перед ней, как кадр из фильма. На корме яхты устроили дискотеку с мигающим инфракрасным светом, и сейчас Виктория мысленно увидела Пьера, стремительно уползавшего под вспышками фотокамер по обитому шкурами пони мату. Право, Пьер красив, но не в тот момент, когда злится. Он морщится, и его лицо становится похожим на перепеченную картофелину. Хоть бы кто сказал ему об этом.Голова болела. Ничего не поделаешь, придется спуститься в ресторан, известный своими непомерными ценами – за чашку кофе вполне могли взять двадцать долларов. Виктория, пошатываясь, добралась до гардероба, достала льняное платье и туфли-шлепанцы. Потом побрела в ванную почистить зубы и выразительно улыбалась горничной до тех пор, пока та не поняла намека и не ушла. Тогда Виктория посмотрела на себя в зеркало. Маска для сна, в которой она спала, сползла на макушку, как гусеница, и теперь волосы стояли дыбом, будто на парике, в котором актер изображает ужас.Виктория намочила волосы, но они снова поднялись. Она вернулась в спальню и увидела в кресле длинный шарф-кушак из белого шелка с кистями на концах. А это чье? Явно мужской – такой шарф-кушак надевают со смокингом. Взяв шарф, Виктория уловила легкий запах французского одеколона. Нахмурившись, она перед зеркалом обмотала голову шарфом, отметив важную деталь: таинственный мужчина догадался уйти, пока она не проснулась, благодаря чему оба избежали неловкости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135