– Она ведь знает, что они не работают, – возмутилась Либресса. – Псалтирь, что она делает?И она попыталась прикрыть свои многофасеточные глаза усиками.Но я уже понял: Руфь совершенно точно знает, что делает. Она сосала и жевала, пока роли не переменились; он ворковал, точно сам сосал титьку. Затем Руфь нацелилась на его пупок.– Она этого не сделает! – воскликнула Либресса.Она сделала. Мы съежились, когда Руфь сунула язык в зловонное отверстие, вызывая в Айриной памяти начальную эвикцию; беспомощная игрушка на веревочке – примерно в нее Руфь сейчас его и превращала. Ее пассы сбивали ему дыхание, его пенис поднялся и застыл, покачиваясь, как надувная пляжная игрушка. Айра лежал неподвижно, закрыв глаза, растопырив пальцы и тяжело дыша.Он, человек, проделал весь путь эволюции назад. Но все-таки я подозревал, что история много старше отдельного биологического вида.– Посмотри на эту штуку, – сказал я. – Ни волос, ни позвоночника, ни легких. Пенис – моллюск. Португальский военный корабль – не один организм, а колония различных особей, выросших вместе. То же справедливо для мужчины и пениса – млекопитающее и моллюск.– А на Руфи что выросло – ракообразное?Язык Руфи танцевал вокруг члена Айры, моллюск обхаживал моллюска.– Может, она самка богомола, – сказала Либресса. – Но тогда ей следует дождаться спермы, а уж потом его сожрать. Пенис шлепнулся на живот, изо рта Руфи к нему протянулась слюнная пуповина.– Не останавливайся, – пробормотал Айра.Руфь приподнялась на локтях. Ее груди, возлежавшие на его бедрах, вновь обрели свою взрывную форму.– Что? – безнадежно спросил Айра.– Я чувствую себя брошенной, и все это ужасно несправедливо.Она подползла ближе, потом раздвинула бедра. Ее влагалище – блестящий розовый эллипсоид с короткими распахнутыми щупальцами – напоминал море растоптанных анемонов.– О, правосудие! – вскричала она, засовывая его пенис себе в вагину, его моллюска в свою раковину. Межвидовой секс неестествен и отвратителен.Руфь принялась энергично раскачивать бедрами, пухлыми, но гибкими, ее груди влажно шлепали. Айра приподнял голову, глянул на нее и снова откинулся на подушку, крепко зажмурившись.– Ох, мои колени, – через некоторое время сказала она. Выпрямила ноги, навалившись на Айру. Потом схватила его за талию и перекатилась на спину, поместив его наверх.Айра коротко вздохнул сквозь стиснутые зубы. Когда его впалая грудь легла на ее влажные железы, между ними зачмокала воздушная яма. Руфь начала кричать.– О, о, о-о-о!Айра хрюкнул, когда ее когти шпорами вонзились ему в спину. Руфь пукнула.– Ой, Айра, прости. – И через мгновение опять погрузилась в ощущения.– Какая миленькая серенада, – сказала Либресса.– Разве ты не рада, что мы остались?– Нет! Нет! Нет! – закричала Руфь. Миллер мне объяснял, что под этим самки этого вида обычно подразумевают «да, да, да». Но в данный момент Руфь имела в виду именно «нет». Она опустила руку. Маленькое животное выползло наружу. Оно походило на маринованный огурец, и ей было непросто им овладеть.Вонь из ее отверстия быстро достигла карниза.– Я узнаю этот запах, – сказала Либресса.Через несколько минут Айра упал. Лежа подбородком на ее плече, он продолжал пыхтеть. Уже без слов, без криков и стонов. Первобытные дифтонги булькали у них в горле, реликты извечной семитской борьбы с бесплодной жарой Леванта.– Что они говорят? – спросил я Либрессу. Та громко напевала, стараясь их заглушить. Я должен был выяснить. Я перепрыгнул через край карниза и зашагал по стене. На полпути к кровати я заметил, что свет из-за спины Айры отбрасывает на стену мою тень – размером с ягодицы Руфи и покрытую огромными шипами.– Страх господень! – завопил Айра. Блаттелла – одна из немногих форм, которые он различал и без очков.– Да, зверюга, – простонала Руфь. Он приподнялся на руках.– Только посмотри на эту хрень.– Какую хрень?– Таракан. Прямо у тебя над головой.– Дорогой, не отвлекайся.Я быстро попятился. С первых дней в Эдеме я понимал, что на силу человеческой любви лучше не полагаться.– Он уползает.Она схватила его за волосы и сцепила лодыжки у него на спине.– Отпусти, – прохрипел он. – Я должен его убить.– Ты мне нужен тут.Она обвила руками его шею и энергично впилась в него губами.Айра высвободил голову – так, чтобы видеть, как я взбираюсь на карниз. Затем вернулся в объятия любимой и сказал:– Это возмутительно. Прямо в спальне.Либресса перестала петь.– Я как раз об этом и говорила.– О господи, – тихо сказал Руфь. – Я еще с тобой не закончила, малыш.Когда мы собрались уходить, Либресса сказала:– Руфь властвует над ним полностью. Все это выглядит довольно жалко.Гораздо хуже, чем просто «жалко». Я уже переживал, что моя дорогая Цыганка больше не вернется – ведь столько времени прошло. А Руфь, совершенно неспособная заставить Айру потратить заначку, видимо, достигла такой сексуальной власти над ним, что все равно Цыганку одолеет.– Не уверен, что понимаю, – сказал я. – Разве можно властвовать над кем-нибудь, а он при этом не теряет голову?– Просто сосредоточься на ощущениях, дорогой, – прошептала Руфь.Либресса скрестила со мной усики, точно рапиры. Нервные окончания у меня на спине взорвались – меня окатил бешеный фонтан ее феромонов. Я потерял интерес к Руфи, к завоеванию квартиры, ко всему на свете, кроме Либрессы.– Ну как, потерял голову, крошка? – засмеялась Либресса.Я нырнул под нее, и она благоухающим шелком скользнула на меня. Я едва ощущаю ее на своей спине, хотя любой предмет такого же веса оказался бы для меня неподъемной ношей.Мои глаза сфокусировались на сплетенных волосатых конечностях Руфи и Айры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70