Она все пыталась реанимировать его член. Какое отношение имеет эта шарада к сексу? Кому какое дело до денег в кухонном шкафчике?Я расправил крылья. Либресса наслаждалась пиром феромонов. Я чувствовал, как бьется ее сердце на моей спине. Вскоре мы сцепились идеально. Я добрался до ее уютно спрятанных гениталий своим сперматофором, своим эротическим якорем, что гарантирует нам: случившееся ниже не повторится здесь. Выскользнуть! Разве можно придумать более изощренное проклятие для человеческого рода?Сцепившись гениталиями, мы развернулись так, чтобы смотреть в разные стороны. Я не хотел, чтобы мое лицо отвлекало ее от наслаждения, и настаивал, чтобы мне дали наслаждаться одному. Струящийся из дыхалец воздух разжигал нашу страсть.Айра и Руфь совсем затихли.– Я кончил, Руфь! О, господи! Я кончил!Если бы Либресса и я оказались лицом к лицу, стали бы мы издавать такие звуки?Мой твердый фаллос вошел во чрево Либрессы уверенно, целиком. Телеология. Я не смог бы сделать это иначе, даже если бы захотел.Нет ничего чудеснее, чем сидеть абсолютно неподвижно, зная, что химия сработает безукоризненно и доставит тебе безграничное удовольствие. С блаженным содроганием я выбросил в Либрессу сперматофор, аккуратную капсулу ДНК. Тепло струилось от меня. Я был умиротворен.– Это было прекрасно, – промурлыкала Руфь. – Только нужно придумать, как оставаться вместе до самого конца. А то очень грязно.Как хорошо, что не нужно разговаривать теперь, когда вожделение прошло. Ни вранья, ни преувеличений, ни обещаний.– Почему люди все усложняют? – спросил я. – Потому что сексуально беспомощны? Или кода – и есть настоящая любовь?Руфь лежала на Айре, гладя его лысеющую голову.– Недостаток феромонов, – сказала Либресса. – Как может вид правильно выбирать, привлекать партнера и спариваться без основной химии? На что они рассчитывают? Это же хаос. Только представь, как феромоны изменили бы жизнь Руфи.Я себе представляю. Химия заставила бы Айру изменить образ жизни и сделать предложение в течение часа. Он превратился бы в ее раба, верного и благодарного. Но сам себя убеждал бы, что их связывает не его зависимость от ее секреции, а культура и духовность.Но зачем возиться с ним? Руфь прогулялась бы вокруг квартала и, точно Крысолов, привела за собой стаю голодных поклонников. Она бы обласкала одних и прогнала других, уверенная, что в любой момент найдет новых, столь же приятных. Айра не выдержал бы конкуренции. Руфь была бы слишком безмятежна, слишком счастлива.– Думаю, она могла бы заставить его вытащить заначку и отнести в банк, – сказал я.– Или свернуть купюры трубочкой и засунуть ему в нос. По желанию дамы. Кто знает, что за фантазии таятся под внешностью простушки.Я махнул усами:– Не стоит об этом. С тем же успехом Бен Франклин выскочит из шкафчика на пробежку. – На меня нахлынула посткоитальная печаль. – Ладно, давай серьезно. Какая женщина может снести крышу этому трусу?Я перебрал свой скудный запас: Руфь – нет; Цыганка – пройденный этап; Фэйт – нет. Этим мои знания и ограничивались.Зашумел унитаз, и Руфь вернулась в кровать.– Итак, – сказала она, – хочешь еще поговорить про духи Элизабет?Все двести Либрессиных глаз будто решили выпрыгнуть из орбит. Элизабет! Недотраханная блондинка. Ну конечно!Остается лишь устроить их с Айрой роман. На волоске Мы с Либрессой направились в столовую. В холодном дереве сиянием из-подо льда отражался тусклый, бледный свет.Мы пришли в свой новый дом, под кусок плинтуса. Там тоже было холодно. Единственный вход – трещина между слоями краски, что копились лет восемь, не меньше. Человеческий глаз крошечную щелку не замечал; нередко я думал, что лучше бы и мне ее никогда не видеть. Наше время – ночь. Когда-то наши патрули оккупировали далекие рубежи квартиры. Но сейчас, докуда хватало взгляда, граждане вжимались в стены и пол пещеры. Здесь очень легко пасть духом.Внутри пришлось идти по головам спящих.– Простите, простите, простите, – бормотала Либресса, когда эти головы стукались об дерево. Харрис Твид врезался в нас и выпрыгнул из-под плинтуса, немедленно выпустив струю газа, достойную лошади. Очень тактично с его стороны выйти для этого наружу.Мы нашли граждан, с которыми беседовали накануне. Я рассказал о вечерних событиях и резюмировал:– Элизабет – вот движущая сила денег. Она вполне может задурить Айре голову.– Она дура, это точно. Как все блондинки, – сказал Рейд. – Две предыдущие были брюнетки. Как и Айрина мать, пока в рыжий не выкрасилась.– Эта красивее, – заметила Либресса. – И она шикса.Рейд потряс головой:– Думаешь, Эдип предпочел бы спать с шиксой?– Как бы там ни было, – сказал Бисмарк, – ты только что сказал, что даже Цыганка не в состоянии устранить Руфь. А преданная Оливеру бесстрастная Элизабет как справится? На кой ей это вообще?Либресса молчала. Ответа не было.– Сексуальные вкусы животных с феромонами определяются всего несколькими атомами, – заявил я. – Айра, в отсутствие твердой руки химии, неразборчив. Его вкус можно изменить.– И все-таки, – настаивал Барбаросса, – с чего ты взял, что Элизабет в состоянии сделать то, что даже Цыганке не под силу?– Элизабет – высокая блондинка, стройная и красивая. Недоступна, поскольку замужем, табуирована религией. Она даже соблазнительнее – и в отличие от Цыганки не завоевана и живет по соседству.– Пусть так, но каким образом ты их сведешь? Общественные условности против них, а они цивилизованные люди, – сказал Бисмарк.– Если не можешь воздействовать прямо на них, заставь помочь их партнеров, – вмешался Гете.Гениально. Но когда я спросил, есть ли добровольцы для этой кампании, никто не отозвался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70