А потом из последних сил прыгнул – дальше, чем любой Блаттелла Германика за триста пятьдесят миллионов лет: из середины тарелки на край стола. Подвиг, о котором я ни словом не обмолвился под плинтусом, потому что знал: мне все равно не поверят. Теперь меня не остановит даже облепившая ноги глазурь. Я промчался по столу и нырнул под тостер как раз в тот момент, когда вернулась Руфь.На этот раз она взяла кофейные чашки. У меня колотилось сердце; если б я знал. Когда она отнесла тарелку в гостиную, я уже сидел с остальными под кофейным столиком, куда все перебрались.– Итак, Руфус, старина, как поживаешь? – спросил Оливер.– Лучше всех, Оливерчик.– Мы тебя который уж день не видим, – сказала Элизабет.– И каждый такой день – черный, – прибавил Оливер.– Я был занят – торговля, то-сё. Оливер снова застучал подошвой.– Руфус, ты порадуешься: Айра сегодня исправил серьезное упущение в конституционном праве.– Налоговый инспектор деньги вернул? Небось должен вам баксов пять-десять?– Нет, нет, это про негра. Ему кое-кто отказался права зачитать, когда негр задавил двадцать человек.Айра качал головой туда-сюда, будто тщетно пытался вмешаться.Голос Руфуса понизился до шепота:– Банда Миранды какая-то. Черножопые – как дети малые, любят, чтоб им читали. Забыл – опа! И ты прах под ногами.– Ух ты! – сказала Элизабет. – Образованные, наверное.Оливер опустил голову.– Если ты тупой и попался, один хрен – зачитали права, не зачитали права, – сказал Руфус. – Фигня. Так только в телевизоре бывает.Оливер посмотрел на Айру.– Вот! Защита телевизора. Не хуже защиты «Твинки» в Сан-Франциско. Руфус, любишь «Твинки»?Руфус по-ящеричьи высунул язык.– Я только белое сжираю.Айра поспешно передал ему поднос.– Попробуй пирожные.– Я такой длинный язык первый раз вижу, – прокомментировала Руфь. – А до носа можешь достать?– До твоего – могу, – ответил Руфус.– Ты что делаешь? – спросил Оливер у жены. Ее маленький язычок выгнулся над верхней губой.– Видишь, что ты натворил? – упрекнул Оливера Айра.– Я могу, – сказала Руфь Айре, мазнув кончиком языка по своему шнобелю. – А ты?Всем своим видом выражая презрение, Айра цапнул пирожное и открыл рот. Арбузная косточка, прилипшая к низу, упала в тарелку, сказав «пэмц». Разговор смолк.Несколько секунд все безмолвствовали. В конце концов хозяин спросил:– А это откуда?Элизабет наблюдала за мужем.– Очень плодотворный десерт.Я посигналил стоявшему у двери Колгейту, тот передал сигнал Бисмарку в кухню. Войскам пора лезть на стены.Я сделал все, чтобы разжечь Оливеров расизм, который унизит хозяина, разъярит Элизабет и укрепит их союз. Оливер не подкачал:– Ты просто дьявол, Айра. Ты стянул останки подозреваемых из бесплатной юридической консультации.– Заткнись, – сказал Айра, затем обратился к Элизабет: – Это он косточку подложил?– Я не говорю, что ты не имеешь права хранить свои скелеты в пирожных. Но ты хотя бы декларировал их в налоговой службе. – Оливер фыркнул. – Руфус, ты бизнесмен. Как по-твоему, арбузные семечки – законное платежное средство?Айра выглядел как потерпевший кораблекрушение. Оливер забавлялся. Тревожные глаза Элизабет метались по лицам. Руфь оставалась безмятежной. Руфус барабанил пальцами по столу. Косточка лежала посреди белой тарелки – черная дыра, чья поразительная культурная гравитация притягивала человечков на орбите. Я это все-таки сделал – столкнул их всех, лишив малейшего шанса говорить о высоких материях. Я содрал с них покров цивилизации, оставив наедине с голой человеческой сущностью.Наконец Руфус прервал молчание:– Давайте займемся делом. Я не собираюсь тут всю ночь сидеть.Айра вскочил:– Идем в кухню.Я снова махнул Колгейту, и Бисмарк передал сигнал на закрытый плавкий предохранитель. Наш отряд, обмотав лапы кусками засохшего клея, сунул медные провода в розетку. Бах! Квартира погрузилась в темноту.– Что, черт возьми, происходит? – прошипел Айра.Оливер засмеялся:– Это банда Миранды. Хотят сказочку на ночь.– Через дорогу свет горит, – сказала Руфь. – Проводка старая. Не волнуйтесь.Руфус ударился об угол стола и рухнул в кресло, матерясь и потирая ушибленную ногу. Айра нашарил дорогу к выключателю и пощелкал.– Это не он, – сказала Руфь. – В коридоре и в кухне тоже темно.– Наверное, предохранитель сгорел, – сообразил Айра.– А еще говорят, что евреи ничего не смыслят в электричестве, – хихикнул Оливер.– Может, ты ему поможешь? – спросила Элизабет.– Я не из тех гостей, что путаются под ногами, – ответил Оливер.В кухню Айра пробирался, точно крот. Он ходил здесь тысячи раз, но без зрения, единственного адекватного сенсора хомо сапиенс, оказался беспомощен. Я легко за ним успевал.– Отличная работа! – крикнул я Бисмарку. Айра нашарил ящик с железками. Чувствуя сопротивление, дернул сильнее. Звонко посыпалось стекло. Фонарь выпотрошен.Айра вытащил его и попытался зажечь.– Черт побери, Руфь! Выключай фонарь, когда в ящик кладешь! – Он бросил фонарь обратно.– Что? – Она загрохотала столом и села на место.Айра ощупью доковылял вдоль стены назад.– Выключай электроприборы. Фонарь. Неважно. Оливер, ты фонарь не захватил с работы?Оливер похлопал себя по карманам.– Кажется, дома оставил.– Черт, как не вовремя. – Руфус поднялся. Он споткнулся об ноги Элизабет, но все равно стал пробираться к выходу.– Подожди, Руфус, я сейчас все починю, – сказал Айра.– Здесь так уютно без света, – заметил Оливер.– На следующей неделе, – ответил Руфус. Дверь за ним захлопнулась.Наступил критический момент, и Элизабет справилась великолепно:– Идем, Айра. У нас есть фонарь.Когда мы добрались до ее квартиры, она включила на кухне свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70