Руфус пользовался успехом.– Как делишки? – спрашивал он встречных, а еще чаще: – Как оно? – и все непременно отвечали ему теми же словами.Нечесаные люди в задубевших от грязи лохмотьях набитыми пакетами метили территорию на пустых дорожках. У подъезда на перевернутом деревянном ящике сидел подросток – он делал пометки на страницах «Войны и мира». Я был потрясен. Когда мы проходили мимо, я выбрался на краешек шляпы. Страницы были покрыты кружочками: он обводил каждую букву "и".Скоро пейзаж стал меняться. Все меньше заброшенных домов. Среди барахольщиков попадались барахольщицы. Улицы чище; это избирательный участок, он белее. Клей сдержаннее: мужчины не пристают к женщинам, не свистят и не шипят им вслед, только смотрят лукаво. Женщины гетто порой улыбались бесстыдным комплиментам, но эти женщины, богаче и бледнее, мужчинам, что ими восхищаются, выказывали одно презрение.Мы шли по университетскому кварталу. Я его опознал не по учебным корпусам, библиотекам или молодежи с книгами. Я увидел троих иранцев, цепями прикованных к забору и окруженных плакатами, что призывали Америку освободить Иран от тирании мулл.Они окликнули нас. Руфус обернулся.– Вы по заслугам огребли, свами. Не бери американцев в заложники. Не тащи свое дерьмо в США, а то разбомбим вас к ебеням. – Интересно, что ответил бы Айра.Уличные проповедники множились на глазах. На следующем перекрестке за столом для бриджа сидели две слоноподобные тетки во фланелевых рубашках. Весь стол завален брошюрками. В заголовке значилось: «Порнография – насилие над женщиной».– Остановим порнографию, уважаемые женщины! Остановим порнографию, уважаемые женщины! – монотонно распевали тетки. Одна встала и помахала нам желтой петицией.– Ты шутишь? – возмутился Руфус. – Такая, как ты, – насилие над порнографией. У тебя голова какого размера? Пожалуй, куплю тебе мешок.За соседним столом восседали два костлявых мужика с короткими бородами. Эти лишь проводили Руфуса взглядом. Женщина, призывающая вступить в местную добровольную военную дружину, тоже не обратила на нас внимания.Затем человек ростом примерно с Малого, черный и с бритой головой, двинулся прямо к нам. На правом бицепсе у него была вырезана татуировка: – «АТТИКА 1970». Даже Руфус попытался его обойти. Но человек взял его за руку и сказал:– Ёптъ, брат, оставь свое имя на этом листе. Братья на севере штата нуждаются в профессиональном обучении.– Сделай, как он хочет, и сваливаем, – сказал я. Но Руфус глянул на лист и сказал:– Кого ты пытаешься наебать?– Что ты сказал?– Я что, похож на белого дурачка? Оставить адрес, чтоб громилы знали, на какой двери практиковаться в профессиональном обучении, когда на волю выйдут? Хрень собачья.Я мгновенно понял: сейчас мы нырнем в залитую кровью канаву. Но Аттика расплылся в улыбке. Два передних зуба у него оказались совсем черными.– Ага, – сказал он и отпустил нас. Когда он развернулся пугать прохожих, его лицо вновь посуровело.Затем последовал квартал нелепого миссионерства, чья квинтэссенция – «Евреи за Иисуса», человеческая версия «Тараканов за Дихлофос». Я задумался.Энтомологи различают два пути развития насекомых. В цикле с неполным превращением личинка вырастает в нимфу, а нимфа – во взрослую особь. Нимфы, по сути – маленькие взрослые, только без некоторых деталей. Может, у негров также? Подростки болтаются без дела, несут ахинею и жахаются наркотиками, как взрослые.Цикл с полным превращением имеет еще одну фазу – куколку, выросшему из нее взрослому абсолютно чуждую. Сравните лохматого неопрятного еврейского подростка, что предается саморазрушению, с тщательно прилизанным карьеристом, в которого он превратится потом. По-моему, именно психологическая травма от созерцания собственной куколки объясняет, почему евреи и бабочки никогда не превзойдут репродуктивных достижений негров и тараканов.Цыганкин адрес я прочел на конверте одного яростного письма, что она прислала Айре. В четырех кварталах от ее дома Руфус впервые повернул не туда. Я спрыгнул со шляпы, прокатился по скользким кожаным штанам и хлопнулся об тротуар. Грустно было смотреть, как уходит напарник.Без шляпы я чуть не ослеп на солнце и преисполнился уверенности, что каждый ботинок в этом городе охотится лично за мной. Табличка у бордюра гласила, что скоро появятся поливальные машины. Ощетинившиеся монстры, по сравнению с ними пылесос – не страшнее автомата для производства сахарной ваты. Из сточной канавы надо уходить. Я мигом промчался вдоль желоба в раскаленном тротуаре и прыгнул за мусорный бак у ближайшей многоэтажки. Дома стояли впритык, добраться – раз плюнуть.На углу я понял, что придется ждать ночи, когда прекратится движение. Расщелина в бетоне спасла меня от вечернего холода.Мимо шли ноги:– …но он не слушает, он, блядь, босс, и теперь акции упали на пятнадцать процентов. При мне! Надо выпить…– …она такая бестолочь. На два дня позже. Большое дело. И понизила меня на целый чин. Что за идиотка…– …мне плевать, что ты думаешь. Делай, как тебе мать говорит…– …но если я у него отсосу, он даст мне роль. С этой точки зрения, что такое еще один минет…– …кокаин, трава, спидбол, кислота, порошок, крэк, желтенькие, красненькие, продадим, что пожелаете. Приветик, мисс…– …эта сука хочет сотню долларов за то, чтобы показать мне, какого цвета у нее трусы. Блин. Я ей говорю: оставь под окном, я гляну…– …мамочка извиняется, что пришла так поздно, но этот толстяк, который называется босс, заставил ее остаться и кое-что печатать. Моя маленькая Фифи уже, наверное, совсем раздулась. Вот здесь, дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70