— Да. Но ведь я тебе сказал…
— Ладно, ладно… понимаю… Значит, надо найти эту сумму, ничего не продавая…
— Заметь, я могу дать только закладную на свою недвижимость.
— Сто тысяч! — воскликнула она, почесывая себе темя, — оно всегда у нее зудело, так как все не хватало времени вымыть голову, а в волосы набивалась и пыль и земля.
— Сто десять тысяч! — поправил ее Обуан.
— Хорошо, — сказала она. — Я тебя выручу.
— Ты?
— Да, я.
— Выручишь? Ты можешь меня выручить, Адель?
— Я же тебе сказала.
— У вас на «Краю света» есть сто тысяч?
— И даже больше. Мы скопили и еще копим.
— Хорошо. А если вам самим понадобится?
— Ну, когда там еще понадобится. Ты до тех пор отдашь.
— Разумеется, отдам.
Обуан уже представлял себе, как он играет с Буано, с другими партнерами и отыгрывает у них свои деньги.
— Вот видишь. Тебе когда надо платить?
— Завтра, — смущенно ответил Обуан.
— Ладно. Знаешь, что мы сделаем?
— Нет.
— Пойдем сейчас вместе. Ты меня проводишь до дому. Я войду, возьму деньги и принесу тебе.
— Вы держите деньги дома?
— Да, в бумажнике.
— Скажи пожалуйста! — воскликнул он, развеселившись. — Так ты стала богачкой, Адель?
— Не забывай, что нас трое — с матерью, да еще Фернан вернулся. Но если нам кое-что удалось отложить, так мы отчасти обязаны этим тебе, Мишель, ты ведь помогал мне во время войны.
— Пустяки! Я делал, что мог.
— Я этого не забыла… Да и другое тоже, — добавила она с некоторой грустью.
— И я не забыл, — сказал он из любезности. — В любви ты понимаешь толк, Адель!
— Меньше, чем Люсьенна.
— По-другому, — ответил он.
— Ну что ж, пойдем, — сказала Адель.
Он уже поднялся с кресла, но вдруг Адель застыла на месте.
— Я вот что вспомнила, — сказала она, — ведь бумажник-то у Альбера хранится. Сто десять тысяч он завсяко просто не выпустит.
— Вот видишь! — разочарованно воскликнул Обуан.
— Да я хочу сказать, что надо ему бумагу выдать.
— Ну, за этим дело не станет! — ответил Обуан, воспрянув духом.
— Да мне-то никаких бумаг не надо, это ему.
Мишель уже направился к старому секретеру, в котором покойный отец держал свои бумаги. Порывшись там, он достал листок бумаги в клетку, пузырек с черными чернилами, какие можно найти в деревенских лавочках, и красную ручку с «унтер-офицерским», слегка заржавленным пером — им не часто пользовались.
— Я напишу сейчас расписку, — сказал он.
— То есть… Расписка само собой. Но Альбер потребует гарантии. Наш Альбер не очень-то покладистый парень, надо его приманить чем-нибудь.
— Чем?
— Да уж не знаю, право. Ты ничего не придумаешь?
— Можно было бы…
— Что можно было бы?
Адель предоставила ему ломать голову, ждала, чтобы он сам предложил то, чего она хотела.
— Мне нужны эти деньги, — сказал он. — Тогда я выпутаюсь.
— Понятно, тебе нужны деньги, — поддакивала Адель. — Надо, чтобы Альбер дал их тебе.
— Подо что же он мог бы ссудить меня деньгами?
— Но ты же знаешь, кроме земли, у тебя нет ничего.
— Знаю, но ведь я тебе сказал…
— Слушай, он же не потребует, чтобы ты продал ему землю, а только… ну как это говорится… дал бы закладную…
— Да, да… в такой форме…
Он уже начал было писать, она его остановила:
— Ты, к примеру, так напиши: «Получил от Альбера Женета взаимообразно сто десять тысяч франков, которые и уплачу ему… ну, скажем, через полгода. Это тебе подходит — полгода? За это время ты сумеешь выкарабкаться, а если даже и не удастся, так мы договоримся с тобой. Подходит? Ну и пиши — „через полгода“, и добавь: „В гарантию уплаты отдаю ему в заклад сорок сетье своей земли…“
— Ого! — буркнул Обуан. — Сорок сетье? Это много за такую сумму.
— Речь-то идет не о деньгах, а о гарантии. Пусть Альбер не беспокоится, не опасается. Понимаешь? А то он и не согласится.
— Но все-таки! — упирался Мишель.
— Тебе нужны деньги или не нужны?
— Да ведь сорок сетье — это больше двадцати гектаров!
— А стоят они немного больше ста тысяч. Если я сказала сорок сетье, так только потому, что как раз за нашей землей, почти что рядом (только полоска Альсида там вклинилась), у тебя есть поле в сорок сетье. Альберу это понравится. Он и соблазнится. А тебе-то что беспокоиться, раз ты отдашь ему эти деньги?
— Ну что ж в конце концов, — согласился Обуан. — Значит, как ты говорила?
Адель продиктовала ему то, что она замыслила. Составляя закладную, Обуан думал, что полгода — долгий срок, вполне достаточный, чтобы обернуться, и если ему за шесть месяцев не улыбнется удача, так это уж будет просто дьявольское невезение. Деньги ему сейчас нужны до зарезу, иначе завтра, встретившись с Буано, он окажется лгуном и мошенником, а достать деньги он может только под эту закладную. Перо царапало, чуть не каждое слово приходилось подправлять; Адель нервничала и успокоилась только после того, как Обуан поставил свою подпись. Она хотела взять у него бумагу.
— Нет, — возразил Мишель. — Ты уж не обижайся, пожалуйста, но я дам ее в обмен на деньги. Не потому что я тебе не доверяю, но ведь и твой брат хозяин.
— Правильно, — сказала она. — Я просто хотела показать ему бумагу, ведь лучше всего мне сначала поговорить с ним, а ты чтоб не показывался…
— Вы с ним поговорите, и, когда все обсудите, ты вынесешь мне деньги. Ты видела бумагу, я тебе ее отдам взамен денег. Брат твой поверит тебе, я думаю?
Адель замялась. Такая форма сделки ей не нравилась, казалась рискованной.
— Да ведь он знает, что между нами было… он может подумать, будто я вздумала тебе угодить за его счет, ему в убыток. Ну, как хочешь, — сказала она, видя, что не удается убедить его. — Я попробую, а только у нас в Босе люди упрямые, ты же знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92