Ведь суть одна и та же.
— Вот приехал навестить тебя…
Он остановился, и Жильберта забеспокоилась; не заговорит ли он о том, что не выходило у них обоих из головы.
— Спасибо, — сказала она, не глядя на него. — А ведь у тебя работы-то сколько.
— Мы сжали Двенадцать сетье… Хорошая там пшеница уродилась. Работник палец себе серпом порезал…
— Больно ему?
— Ты же его знаешь, он и виду не показывает.
— А как Адель?
— Хорошо. Они с Леоной справляются с делом.
— Горько мне, — сказала Жильберта, помолчав. — Да, очень горько, что все так получилось… И не вовремя заболела… Да и понапрасну…
— Верно, — сказал он. — Не ко времени… А тут еще Обуан помер.
Он узнал об этом, приехав в больницу: раны и ушибы Мишеля оказались смертельными.
— Что?! — переспросила Жильберта, как будто ушам своим не верила.
Зная о честолюбивом желании мужа и золовки, она понимала, какую важную задачу поставила перед ними эта преждевременная смерть. Она знала также их натуру и понимала, что они будут неумолимы, что, если они уже приняли решение относительно ее судьбы, лишь только Жильберта оправится, они тотчас сообщат ей об этом. И Альбер и она были католики и венчались в церкви, но, конечно, муж без всяких колебаний (да и кто его за это осудит?) разведется с ней, возвратив ей приданое, и женится на другой женщине, от которой он может ждать детей, будущих помощников в работе.
— Отчего ж он умер, Мишель-то? — спросила Жильберта.
— Руки на себя наложил. Верно, все опостылело.
— Может, так оно и лучше для него.
— Может, и так. А для нас-то?
— Да… да… — протянула Жильберта. — Ферму его продадут теперь.
— Не иначе. Долгов уж очень много у него.
— Вот бы купить! — сказала Жильберта.
— А на какие деньги?
— У нас же есть…
— Не хватит.
— Очень бы мне хотелось пожить в «Белом бугре», — сказала она решительным тоном и сразу выпрямилась, даже легкий румянец окрасил ее щеки. — Такая хорошая ферма!
Альбер пожал плечами и ничего не ответил.
— Дом хороший, — продолжала она. — Прочный. И амбар, и конюшни, и хлев. Все службы… И двор просторный. Тебе, поди, приятно было бы переселиться туда, распроститься с «Краем света»?
— Да как сказать?.. Может, маленько и жаль было бы, ведь на «Краю света» отец мой жил, там я родился… Но «Белый бугор» — это уж, можно сказать, богатая ферма, я бы старую-то быстро забыл. Да зачем об этом говорить, раз нельзя купить?
— Отчего ж нельзя? Можно, — возразила она.
— Как же это можно? Чего зря говоришь? — с досадой сказал он.
— Альбер, — заметила она и, сжав его руку, потянула к себе. — Я не могла дать тебе ребенка… И мне это горько… Если б ты знал, как мне горько!.. Но, может быть, я другим восполню, другое тебе дам.
— Или ты можешь мне дать «Белый бугор»?
— Посмотрим, — ответила Жильберта.
— Да откуда столько денег взять?
— Когда отец продавал свою ферму, у него было сто тридцать гектаров.
— Ну, и что?
— Ну вот, продал он землю. Деньги получил.
— Тогдашние деньги. Он мне сам говорил.
— Да он нарочно так говорит, чтобы ты не знал, Он свернул хозяйство, потому что сердце сдало и не давало ему работать, но своим деньгам он не дал дремать.
— Да все равно такого капиталу у него нет.
— А ты откуда знаешь?
— Ну, что ты такое говоришь?
— Он просто не хотел правду открыть. Ты ведь знаешь, какие у нас в Босе люди осторожные, никому не доверяют. Я, понятно, наверняка ничего не знаю, но ведь я его дочь, единственная его наследница, ну, иной раз и случается, что он кой-чего и скажет мне. Иной раз, в Вове, он, бывало, себе руки потирает, радуется, что хорошо заработал на хлебной бирже и уж так, бывало, доволен, что не удержится и мне скажет. Он еще говорил, что, если я замуж не пойду, так он мне после смерти капитал оставит, будет на что жить.
— Ну ладно, допустим, что у него есть деньги, хотя я думаю, что ты вздор говоришь, так ведь он же их не даст.
— Это уж моя забота, — ответила Жильберта. — Для меня он даст.
— Нет, — ответил Альбер. — Так я не могу принять. Я бы рад занять, но хочу быть самому себе хозяин.
— Но ведь я твоя жена.
— Понятно. Но я не желаю никому быть обязанным.
— Обоим вместе он даст.
— Или мне одному, или ничего не надо.
— Погоди, — сказала она. — Ты сообрази-ка, что отец подумает? Он скажет так: зять хочет получить деньги, но раз от моей дочери детей у него не будет, он рано или поздно, когда окажется при капитале, сменит ее на другую.
Альбер опустил голову и ничего не ответил. Жильберта, несомненно, видит его насквозь. Она поняла, что у нее еще есть возможность выйти из опасного положения. Ну да, нелегко ей будет найти себе мужа, она хочет сохранить того, который уже есть у нее.
— Погоди, — сказала она, — ведь можно же тебе договориться с моим отцом. Вот увидишь.
— Надо сперва узнать, есть ли у него деньги, — упрямо ответил Альбер.
— Согласна. И если, как я думаю, деньги у него есть, надо вам потолковать, все обсудить. Разумеется, он не даст денег просто так, на слово, да в Босе и не найдешь такого человека, чтобы он это сделал, но он мог бы, к примеру, дать тебе взаймы — тебе одному, а ты обязался бы оставить меня при себе… выдал бы ему, к примеру, бумагу, что в противном случае ты обязуешься немедленно уплатить ему долг. Я, конечно, понимаю, что много от тебя требую, но что ж делать: я тебе нужна так же, как и ты мне нужен. Да ведь и то сказать — все нам с тобой хорошо удавалось, только вот с детьми неудача.
— Посмотрим, — сказал он, наклоняясь к ней. — Когда ты отца-то увидишь?
— Завтра утром. После завтрака приедет.
— Так ты поговори с ним. Только надо скорее решать. Ждать нельзя. Я должен знать. Если он не даст согласия, придется к другим толкнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92