Турки хотели сделать его евнухом и продать в гарем, а русский купец его выкупил и привез ко двору Петра. Все считали, что он абиссинец, то есть по-современному эфиоп, потому что других племен попросту не знали. А сам Ибрагим как-то обмолвился, что родом он из города Лагона. И вот нашелся недавно один исследователь, негр, звать его Дьедонне Гнамманку и обнаружил, что город Лагон имеется в Африке в одном-единственном месте, неподалеку от озера Чад, где бродит жираф изысканный (этих слов Фаддеева ни Саша, ни Лева не поняли), на севере нынешнего Камеруна, а в петровские времена этот город был крупным поставщиком чернокожих в Европу. Камерунцы дико обрадовались и решили, что Пушкин — ихнее все (и их можно понять: ведь до открытия Гнамманку у этих бедняжек не было ихнего ничего, кроме жирафа). Но ведь под любую гипотезу всегда можно приплести тьму-тьмущую фактов, якобы ее подтверждающих. На то и наука.— Верно, — сказал Лева. Его главный научный противник тоже приводил массу красивых «фактов», чтобы подтвердить свою глупую и безосновательную гипотезу о моногамности Cricetus cricetus.— Турки сволочи, — сказал Саша. — Дедушку Пушкина — в евнухи!— Не дедушку, а прадедушку.— Все равно сволочи.— Вы можете попробовать обратиться в посольство Камеруна, — лениво посоветовал Фаддеев. — Не исключено, что они вами заинтересуются. Они обожают все, что связано с Пушкиным. И они в Москве помирают от скуки… Вы, конечно, не скажете мне, как с вами связаться?… Ну и правильно. Если что — вы знаете, где меня найти. Но еще раз вам говорю: вы заблуждаетесь. Пушкин не может иметь отношения к тому, что вас хотят убить. Да и хотят ли? А если хотят — почему вы так уверены, что именно ФСБ? Все это простое стечение обстоятельств. IV Лева Белкин быстро-быстро собирал свои вещи. Жуть, как они уже успели обрасти вещами, а бежали ведь безо всего. Лева и Саше сказал, чтобы тот поторопился.— Куда ты?!— Не нравится мне этот Фаддеев. Надо переменить квартиру. Вообще надо иметь несколько квартир. Большинство животных имеет их несколько. Так безопаснее.Саша вздохнул, но подчинился. Ему и самому Фаддеев не нравился, и квартира не нравилась тоже. Они снова переоделись, — расставшись с Фаддеевым, они зашли на вещевой рынок и купили себе новую одежду, — а старую сложили в пакет, чтобы выкинуть по дороге. Нельзя было оставлять улик. Саша даже окурки от «Данхилла» все собрал и спустил в унитаз. Они уже вот-вот собирались уходить — оставалось только запихнуть в сумку Черномырдина, который этого не хотел, и они гладили и уговаривали его, — как услышали звук поворачивающегося в двери ключа. V — Мы вам очень признательны, — сказал Геккерн.— Родина не забудет вашего подвига, — сказал Дантес.Геккерн посмотрел на Дантеса неодобрительно: он терпеть не мог, когда его молодой напарник начинал стебаться при исполнении. А Дантес считал, что можно немножко и пошутить. Жить-то Фаддееву оставалось не более часу. Он умрет, отравившись контрафактным коньяком, так установит судмедэкспертиза. Позаботившись о Фаддееве, они ушли. Не было никакой необходимости срочно ставить засаду у посольства Камеруна. Засады с самого начала операции были у посольств и консульств всех стран, даже Белоруссии. VI Хозяйка пришла. Рука ее была на перевязи. Лицо ее было бледное и опухшее, глаза мутные.— Намылились, — сказала она. — Свалить хотели.— Чем вы, собственно, недовольны? — вежливо спросил Лева. — Вам заплачено. Как раз до сегодняшнего вечера. У нас закончилась командировка, и мы уезжаем домой, в Новосибирск.— Котам нельзя! — сказала баба. — С котами нельзя!Саша хотел сказать бабе, что он о ней думает, но Лева остановил его и сказал, что он заплатит за кота дополнительно. Хозяйка взяла у Левы деньги, но не успокаивалась:— Накурили, насорили, нагадили… А убирать кто будет? Пушкин?— Пушкин, — кивнул Лева. Он знал Сашину фамилию. Но хозяйка не знала ее и не поняла Левиной шутки, а продолжала ворчать. Все время, пока Саша ходил с веником по квартире и четырехэтажно матерился про себя, хозяйка ходила за ним по пятам и что-то вякала про Пушкина, который за всеми убирать должен, кто гадют. Саша терпел: нельзя было ввязываться ни в какие конфликты. Он только спросил бабу презрительно:— Да ты Пушкина-то читала?— А ты думаешь, я всегда под забором валялась? Конечно читала. В школе.— Ну и что? Он тебе нравится?— Кобель, — сказала хозяйка. — Но няньку старую любил. Она пьющая была, а он все равно любил, стихи ей писал. — Хозяйка отняла у Саши веник и сама стала подметать быстро и ловко, бормоча себе под нос: «Ты жива еще, моя старушка; жив и я, привет тебе, привет…»— Да, хорошие стихи, — сказал Саша.— А то! — сказала хозяйка. — Мне еще нравятся про парус, только я их позабыла.— Парус, — проговорил Лева, взиравший на них обоих с любопытством, — порвали парус — каюсь, каюсь, каюсь… Эти?— Да не помню я, — сказала хозяйка.— Это разве Пушкин написал? — удивился Саша. — Я всегда думал, что Митяев.Лева всплеснул руками и, ничего не ответив, ушел в комнату. На ходу он бормотал, совсем как хозяйка: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, друзья мои! Прекрасен наш союз…»— Твой товарищ какой-то чудной, — сказала Саше хозяйка.— Ничего не чудной. Он профессор. Кандидат это… этологических наукРаспрощавшись с хозяйкой — она помогла усадить Черномырдина в сумку, угостив его кусочком колбасы, — Саша и Лева отправились на Павелецкий вокзал. Они были осторожны: они не поехали от метро «Бауманская», они в метро вообще не ездили, потому что подозревали, что там их могут караулить, а дошли до «Павелецкой» пешком, они не пошли на Ленинградский или Киевский вокзал, потому что оттуда можно уехать в западном направлении и, стало быть, там их тоже могли караулить;

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26