Точнее, к невероятно большому столу, протянувшемуся в длину всего помещения; шириной стол был с небольшую комнату. Сделан он из цельной дубовой доски, побелен и отполирован до блеска и наверняка обошелся в кругленькую сумму. На столе красуются огромные белые китайские тарелки и приземистые бокалы. Стол в зале единственный. Над ним висит массивная люстра, сделанная из… выбеленных на солнце костей? Очень длинных, высушенных на солнце костей. Абажуры на чересчур ярких лампочках напоминают яйца птеродактилей — испещренные мелкими трещинками. Точно как в «Парке Юрского периода». Очень остроумно. И очень странно.
Их посадили рядом, приблизительно посередине стола — слава богу! А то Диг уже забеспокоился, представив на мгновение, как они сидят по разные концы этого гигантского стола и с сожалением улыбаются друг другу весь вечер, не имея возможности поговорить.
— Ждете наплыва посетителей? — осведомляется Диг у прозрачной испанки, помогавшей ему усаживаться на обитый лошадиной кожей стул.
— Мы только открылись, понимаете? — с некоторой обидой отвечает она. В невинном вопросе Дига ей явно послышался сарказм. — В первую неделю всегда тихо.
— Да, конечно, — смутился Диг. — Вы правы.
Девушка исчезла, а Диг обернулся к Дилайле, с интересом разглядывавшей столовые приборы. Вилка была сделана в форме птичьей лапы со скрюченными, узловатыми когтями вместо зубцов. Нож напоминал птичье перо, зазубрины смотрелись страшновато; а ложка была яйцом, яйцом на палочке. Дилайла скорчила гримасу и положила приборы обратно на столешницу.
— Чудно, — произносит она беззвучно, одними губами.
Диг более чем согласен.
О какой-либо атмосфере и речи быть не может. В этом заведении атмосфера отсутствует. Напрочь. Дигу вдруг открылась бездна собственного идиотизма: как он мог обратиться за рекомендациями к Нику! Уж кто-кто, но не Ник позаботится о том, чтобы Дигу было хорошо, он лишь сведет одного приятеля, открывшего ресторан и нуждающегося в посетителях, с другим, которому необходимо где-то перекусить, и останется весьма доволен своей находчивостью, своими классными профессиональными навыками. Да и что, спрашивается, Ник Джефриз с душой анаконды может понимать в романтических увлечениях, в атмосфере, располагающей к беседе? Ник не беседует, он связывается с общественностью…
Впрочем, думает Диг, не все так плохо; в сложившейся ситуации есть по крайней мере одно преимущество: возможность побыть наедине с Дилайлой Лилли. Он оборачивается к ней и усмехается, оглядывая диковинную обстановку:
— Вот тебе лондонские приколы и современное искусство разом.
— По-моему, это больше похоже на замок Дракулы, — шепчет Дилайла, и Диг сдавленно хихикает, отмечая про себя, что никогда прежде не слышал, чтобы Дилайла шутила.
Сейчас бы завести беседу — ему о стольком нужно с ней поговорить, о стольком спросить, — но он не решается: слова в зале отдаются гулким эхом, а испанка стоит в углу, уставившись в пространство. И как, черт возьми, начать сугубо интимный разговор, когда у тебя над головой висит связка старых костей, а за столом зияют пустотой тридцать стульев! И почему нет музыки?
Диг уже уведомил Дилайлу, что он понятия не имеет, чем здесь кормят; ему было лишь сказано, что ресторан специализируется на мясе. К счастью для него, Дилайла не стала вегетарианкой и перспектива поужинать мясным ей показалась заманчивой:
— Отлично. Я люблю мясо.
От того, как она произнесла слово «мясо», у Дига пот выступил на загривке.
— Хорошо, — просипел он, — я рад.
Хоть бы дали меню, думает Диг, или карту вин, да что-нибудь, чем можно было бы заняться. Он с надеждой улыбается официантке, та мгновенно выпадает из мечтательного состояния и почти бегом бросается к ним.
— Да? — опять с обидой в голосе вопрошает она, явно ожидая услышать жалобу.
— Э-э.. а нельзя ли взглянуть на карту вин, например. Или на меню? Если не трудно, конечно. Спасибо. — Он опасливо улыбается, надеясь, что она не истолкует его просьбу превратно.
Испанка просияла. Губы расплылись в улыбке от уха до уха, обнажив ряд исключительно крепких и ослепительно белых зубов, слегка тронутых губной помадой. Затем она трясет головой и, не переставая улыбаться, произносит:
— Нет.
Диг решил, что ослышался.
— Простите? — переспрашивает он, на его лице появляется зеркальное отражение улыбки испанки.
— Меню нет. Вы здесь дома. Понимаете? — Диг и Дилайла медленно качают головами. — «Экс» — наш дом. Вы — наши гости. Шеф-повар — хозяин дома. Это.. — она показала на стол, — .. наш обеденный стол. Вы как бы пришли на званый обед. Понимаете? — Диг и Дилайла неуверенно кивают. — Для своих гостей шеф-повар приготовил обед из четырех блюд, а наш сомелье подаст вино, которое подходит к блюдам повара. Вы поедите, выпьете, а потом заплатите! — На последнем слове ее лицо заметно светлеет. — Это гениальная новая концепция! — щебечет она. — Вот. Вам уютно? — Они опять кивают. — Сомелье сейчас подойдет, — обещает девушка, прежде чем отойти к стойке и снова впасть в транс.
Диг и Дилайла переглядываются и пожимают плечами. Дигу мерещится, что Дилайла злится на него за то, что он притащил ее сюда; он уже готов испуганно умолять о прощении, и объяснить насчет Ника с его эгоистичными идеями, и предложить уйти, если она пожелает, и каяться в том, какой он негодяй, что приволок ее сюда, в это жуткое коммунистическое заведение, где нет свободы выбора, но вдруг он замечает, что она улыбается.
— Черт, — театрально произносит она, — какая же я невоспитанная. Надо было принести в подарок нашему хозяину коробочку конфет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104