в приступе ярости и отчаяния рухнула на розовый диван.
— Мужчины! — заорала она, обращаясь к Пиа, своей миниатюрной и гиперактивной ассистентке. — Гребаные мужчины! Им, видите ли, подавай идеал, вот такие сиськи, вот такую задницу, ноги вот такой длины, и молодость, и секс, и чтоб всем можно было обожраться. — Двадцатидвухлетняя Пиа, обладавшая именно такой грудью и такой задницей, энергичным кивком выразила свое полное единодушие с начальницей.
— Реальность им не нужна, длительные отношения тоже, ни характером, ни личностью они не интересуется, им нужна фигура, а чем она наполнена — не важно. Им подавай сказочную грезу, недоступную богиню, и когда же они повзрослеют и поймут, что жаждут несбыточного!.. Взять хотя бы Дига! — продолжила разоряться Надин. — Симпатичного, разумного, вменяемого Дига. Я думала, он другой, но ошибалась. Такой же, как все. Покажи ему ноги от ушей и пару грудей четвертого размера, покажи ему складную фигуру и блондинистую гриву и все — фьюить! — ищи его, свищи. — Пиа сочувственно кивнула и протянула Надин половинку апельсина. — Как это глупо, — Надин разочарованно помотала головой, — отвратительно и глупо. И он воображает, что выиграет пари. Ха! Думает, что свидание с Дилайлой считается. А вот фиг вам! Когда я говорила «старше двадцати шести», я имела в виду хорошую девушку старше двадцати шести лет, а не куклу типа Барби с мужем и вывеской «Сдается» на том месте, где должна быть личность. Дилайла не в счет!
Пиа понимающе качнула головой и положила в рот дольку апельсина. Она помалкивала, что было для нее нехарактерно.
— Эта баба, — не унималась Надин, — превратила мои школьные годы в ад. Знаю-знаю, я взрослая женщина и мне давно пора забыть о детских неурядицах, но не могу. Стоило мне увидеть ее в субботу, и воспоминания хлынули водопадом! Я ненавижу ее. По-настоящему ненавижу.. а-а-арх! — Издала она страдальческий вопль и принялась колотить кулаками по дивану.
— Черт возьми, Дин, — Пиа с тревогой поглядела на начальницу, — ты что, влюблена в него?
— В кого?
— В Дига… Запала на него?
— Рехнулась?!
— Тогда почему ты так заводишься из-за него и этой Дилайлы?
— Я не завожусь!.. — Пиа метнула на нее взгляд, в котором читалось: «Только не ври своим ребятам!».
— Я не завожусь, — сбавив тон, повторила Надин. — Просто… просто.. черт, не знаю. Просто не хочу, чтобы Диг встречался с Дилайлой, потому что мне доподлинно известно, какая она стерва. А Диг — мой лучший друг, и я не хочу, чтобы с ним случилась беда. Потому что он мне дорог. Вот и все!
— Но почему же они раньше тебя не волновали? Его подружки?
— Потому что… — Надин помедлила. — Они были ненастоящими. Одна видимость, а не подружки.
— И они не угрожали твоей дружбе с Дигом?
— Точно! Совершенно точно.
— Неплохо бы тебе разобраться с самой собой, — заметила Пиа. — В башке у тебя полная каша.
— Знаю, — буркнула Надин. — Знаю. О боже… Сказать, что я вчера сделала? — И она, стеная, поведала Пиа об унизительной засаде у дома Дига.
— Да ты совсем дошла! Ты катишься… неизвестно куда. Есть только один выход: тебе надо выиграть пари. Выбрось из головы эту паскудную Дилайлу. В чем заключалось пари?
— Я должна завести отношения с человеком, который мне искренне нравится. То есть, не выдумывать, что он мне нравится, но испытывать к нему настоящие чувства.
— Отлично. И кто тебе нравится?
— Никто. В этом и вся проблема. Мне никто не нравится.
— Ладно врать, так не бывает. Всем кто-нибудь да нравится. Как насчет того стилиста из журнала «Он»? Того блондина? Симпатичный.
— Дэвид? Не пойдет. Чересчур тщеславный и чересчур смазливый, к тому же сверх меры помешан на моде.
— Ладно… А тот парень, которого ты снимала в прошлом году для «Космополитена», помнишь проект «50 самых-самых»? Тот банкир с непроизносимой фамилией? Он тебя обхаживал.
— Абсолютно не годится, — Надин решительно покачала головой. — У него дурацкий акцент и жуткая задница.
— Хорошо. Как насчет Денни, курьера, что все время с тобой заигрывает? Он довольно сексуальный.
— Угу. Хватит с меня курьеров, спасибо. И кроме того, у него в уголках рта всегда слюна — фу!
— Ну знаешь, Дин, на тебя не угодишь.
— Напротив, я чересчур покладиста, в том-то и беда. Но чтобы выиграть пари, я не имею право покупаться на внешность или идти у парня на поводу только потому, что я ему нравлюсь. Я должна найти кого-то, с кем у меня на самом деле могли бы сложиться нормальные взаимоотношения.
— А раньше такое бывало?
— То есть?
— Ты прежде любила кого-нибудь, кто тебе действительно подходил?
Хороший вопрос. Прищурившись, Надин мысленно перебирала одно за другим неподходящих парней, слюнтяев и придурков, а также пробоины в ее лодке, оставленные этими молодцами. Она припомнила Максвелла, Тони, Джона, затем Саймона, Раффи, Тома и не остановилась пока, не добралась до первого и единственного серьезного увлечения, любви всей ее жизни, мужчины, из-за которого она столько страдала.
— Фил, — наконец произнесла она. — Фил мне подходил.
Филип Рич обладал всем тем, чего не было у Дига. Во-первых, он был на десять лет старше, в свои двадцать восемь он казался Надин неизмеримо взрослее и мудрее нее; а во-вторых, он, несомненно, был самым красивым парнем в Политехническом университете Манчестера с пронзительными глазами цвета индиго и идеальным римским носом.
Он ездил на черном «мини-МГ», носил черные кожаные штаны, а его блестящие черные волосы изумительным полукругом спускались на шею. Фил был разведен. Каждое утро он появлялся в колледже с алюминиевым чемоданчиком и металлической коробкой, набитой фотооборудованием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104