Его взгляд привлекла пара на противоположной стороне улицы.
Мужчина в мокром плаще, ничем не выдающейся наружности, дурно подстриженный, и невысокая женщина с более чем избыточным весом. Вдвоем они производили впечатление завершенности, и когда женщина приподнялась на цыпочки и поцеловала мужчину в затылок — нежно, не торопясь и не смущаясь, — Диг испытал прилив грусти. Этот поцелуй показался ему самым интимным поступком, какой только можно вообразить, более интимным, чем секс. Затылок, подумал он, вот — эпицентр человеческой близости.
Диг не мог припомнить, когда он был настолько близок с кем-нибудь, чтобы у него возникло желание целовать затылок.
Последний человек, по отношению к которому он испытывал подобные желания, была Надин, и случилось это двенадцать лет назад. Двенадцать лет! Волосы на руках Дина встали дыбом: как же давно это было! Сейчас ему тридцать, и ни о какой душевной близости в его жизни и речи нет. Он припомнил беседу с Надин об их катастрофических любовных делах (казалось, этот разговор происходил по крайней мере полгода назад), тогда они все свели к шутке и заключили дурацкое пари. Тогда тема казалась смешной: и отношения Дига с женщинами длятся не более двух недель; и то, что его сексуальные предпочтения все ближе и ближе подводят его к статье уголовного кодекса о совращении малолетних; и то, что с тех пор, как ему в восемнадцать лет дважды разбили сердце, он способен любить женщин либо исключительно платонически, либо сугубо плотски. Тогда это казалось смешным, но теперь, бредя с Дилайлой по Кавершем-роуд, глядя на слегка располневшее воплощение любви на другой стороне улицы, Диг испытал глубочайшее разочарование.
Он пристально посмотрел на Дилайлу, анализируя свою реакцию — теперь, когда он точно знал, что не любит ее. Что ж, реакция была однозначной и отменно быстрой: чистейшее, ничем не омраченное желание расстегнуть на ней все пуговицы, застежки и молнии и наблюдать, как падают ниц одежды, являя на свет божий ослепительное великолепие нижнего белья. Но такова была непосредственная реакция Дига на любую красивую женщину. Он ничего не мог поделать с этой чертой своего характера. Ему всегда хотелось раздеть красивую женщину. Таким уж он уродился.
Но испытывает ли он нежность к Дилайле? Чувствует ли себя связанным с ней? Хочет ли он поцеловать ее в затылок прямо на улице? Интересный вопрос.
Следуя за неумолкавшей ни на минуту Дилайлой, он смотрел на ее узкую спину, покачивающиеся бедра, блестящие золотистые волосы и понимал, что она чужая, абсолютно чужая, и ему определенно не хочется целовать ее в затылок.
Дилайла чирикала без остановки: о фильме, про который Диг никогда не слышал и который только-только вышел на экраны Лондона, а в Штатах за восемь недель сделал рекордные сборы, что само по себе поразительно, ибо фильм сняла совсем молодая девушка… Диг догадывался, что речи Дилайлы не нуждаются в каком-либо внятном отклике, и потому спокойно предавался размышлениям, не опасаясь, что его призовут к ответу.
Пока они добирались до ресторана, Диг невольно заглядывался на пары, наблюдал, как они общаются друг с другом, расшифровывал язык их жестов, оценивал относительную привлекательность внутри пары. А как они с Дилайлой смотрятся со стороны, подумал он? Наверное, глядя на них люди думают: какая она высокая, а он… не очень высокий. Но можно ли их принять за солидную пару со стажем, прожившую вместе года два, или же они производят впечатление мужчины и женщины, впервые назначивших другу другу свидание? Сумеет ли кто-нибудь угадать, глядя на них, что они были любовниками в ранней молодости, а теперь случайно встретились и делят маленькую квартирку с невыносимым псом, названным в его честь? Догадается ли кто-нибудь, что сейчас он смотрит на Дилайлу и не понимает, откуда она взялась, и догадается ли, что когда-то он был полностью поглощен этой женщиной, превратившейся ныне в шкатулку с секретами, беседовать с которой о мало-мальски серьезных вещах все рано что шагать по колено в песке?
У Дига выдалась странная неделя, неделя перемен и метаморфоз. Впервые, с тех пор как ему исполнилось двадцать, Диг всерьез задумался о будущем. Его неправильно понятая и безуспешная попытка завязать любовные отношения вчера вечером была лишь верхушкой айсберга — бросив взгляд на золотистую голову своей спутницы, Диг осознал, что даже, если он не влюблен в Дилайлу, ему тем не менее хочется кого-нибудь любить. Кого угодно. Он созрел. Абсолютно.
Глава тридцать седьмая
Арчад приветствовал Дига в «Бенгальском улане» с теплотой и искренним удивлением.
— Рано вы сегодня, — шутливо заметил он, посмотрев на часы, и Диг подумал: «Верно, я никогда не приходил сюда до одиннадцати и трезвым, и никогда не обменивался с Арчадом ни единым словом, которое не было бы насквозь пропитано алкоголем».
Диг с изумлением обнаружил, что жизнь в ресторане бурлит. Он встревожился, обнаружив свое любимое заведение, заполненным хорошо одетыми, трезвыми и тихими посетителями — словно вдруг узнал, что его лучший друг в свободное время поет народные песни.
Арчад усадил их за столик в глубине зала и, выдав каждому меню, попятился, восхищенно улыбаясь Дилайле. Дигу же почудилось, что он уже все это где-то видел: они с Дилайлой вдвоем, в Эксмаут Маркете, во вторник вечером… Неужто с тех пор прошло всего пять дней? Неужто пять дней назад он был увлечен ею и безумно радовался возможности посидеть в ресторане с Дилайлой Лилли, любовью всей его жизни, неужели надеялся, что она останется в Лондоне, надеялся на… А на что, собственно, он надеялся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104