Ответ был очевиден. Люси хотела иметь детей. На пике своей плодоносности она загребла Даррила Боба, решив, что он обладает полезными хромосомными качествами, необходимыми для обеспечения того, чтобы соответственные фенотипические и генетические вариации сохранились в отпрысках, способных достичь полной зрелости и достаточно успешно конкурировать в пищевой цепи, как изнутри, так и извне, что обеспечит им оптимальную возможность в свою очередь произвести следующие поколения. Иными словами, он оказался в нужном месте в нужное время. Вся наша любовь и нежность и юмор были не более чем мочой на ветру. Мы «совершили дело», но они дали потомство. И ничто не могло этого изменить. Никогда.
Подошел кто-то из посетителей и взгромоздился рядом со мной на высокий мягкий табурет. Вышитая надпись на рабочем комбинезоне сообщала, что его зовут Чак.
— Все нормально? — спросил он.
Сообразив, что я нарушил один из неписаных законов этого бара, я сверкнул лебезящей улыбкой:
— Прошу прощения.
— Какие-то проблемы?
— По женской части.
Чак сочувственно кивнул:
— Самые скверные. Хочешь поговорить?
Я покачал головой.
— Дело-то в том, что мы тут никаких заварушек не хотим, понятно?
Я кивнул, почти в слезах. Он обошелся со мной ласково, этот здоровый детина. Мог бы одной рукой смести меня на пол, а вместо этого проявил участие.
— Никакой заварушки не будет, — заверил я его. — Прошу прощения, я просто на минуту задумался. Больше это не повторится.
— А может, все-таки хочешь поговорить?
— Да нет.
— Ну ладно. Но если тебе требуется временное облегчение, переключка, так, может, ты потолкуешь с Мерси.
— Что-что?
Он оглядел бар:
— А! Она еще не вернулась. Погоди немножко. Я тебе на нее укажу.
Чак вернулся к своему пиву и к своим приятелям. Вместо того чтобы ударить по стойке кулаком, я поразил ее пальцем.
Мой недавний полет в Рено не был первым. Пару месяцев назад мы отправились туда вместе на уик-энд передохнуть и поехали по шоссе, объявившему себя «самой пустынной дорогой Америки» — шоссе № 50 через северную Неваду в Юту. Поездка эта врезалась мне в память по двум причинам. Первой был ландшафт — нескончаемое чередование унылых горных хребтов и даже еще более унылых плато, заменяющих пастбища с пунктиром заброшенных старательских поселков с интервалами примерно в сто миль. Второй причиной было открытие, что Люси в душе была игроком.
Все заправки, магазины или стоянки, к которым мы сворачивали, предлагали три-четыре игровых автомата, а каждая закусочная и салун — еще больше. В некоторых были экраны, вделанные в столы или стойки, реагировавшие на прикосновение пальцев. Люси показала себя заядлым, но консервативным игроком. Она определила для себя лимит в двадцать долларов и ухитрялась к концу игры возвращать себе эту сумму, но когда пробовал я, нужные цифры никогда не выстраивались в ряд. Я всякий раз проигрывал.
Тут я вспомнил, что пора начать как-то зарабатывать деньги — и поскорее. Мне на ум пришло предложение какого-то кулинарного журнала, которое я тогда отверг, написать для них статью о малоизвестных французских винах, которым угрожало полное исчезновение. Может, стоит узнать, интересует ли их еще эта тема. Хотя бы тогда мне будет чем заняться. Я поиграл с мыслью назвать статью «Vins mourissants» , но не был уверен, что второе слово вообще существует.
Вновь появился Чак.
— Вон там в углу, — сказал он. — С прической.
Он кивнул на женщину, сидящую в одиночестве под гигантским телевизионным экраном, показывавшим рекламу, нацеленную на жертвы «Невроза Ослабленного Внимания». Ее бледно-золотистые волосы были так эффектно уложены, закручены и взбиты, что могли быть только париком. Контраста между этим лжеизобилием и ее странным бледным личиком эльфа оказалось достаточно, чтобы подманить меня к ее столику. Мы разговорились. Она согласилась, что ее зовут Мерси.
— Вообще-то Мерседес, но мне надоели эти шуточки.
— Про дорогие импортные машины?
— Тогда как я — дешевка домашнего производства? Ты это имеешь в виду?
Я с ухмылкой покачал головой.
— Ну а из милосердия — трахтарарах?
Ее лицо посуровело и замкнулось.
— Нравится эта шуточка? Становись в очередь.
Она залпом выпила свое виски. Я махнул Большой Эмме налить ей еще.
— Откуда ты? — спросил я, словно у нас было первое свидание.
— Кому какое дело?
— А! Это ведь в Айове?
— Послушай, если хочешь, чтобы я пососала, это можно устроить. А вот заставлять меня слушать твои штучки и у Билла Гейтса денег не хватит.
— Да, — сказал я. — Да, я этого хочу.
— Пятьдесят.
Я отсчитал банкноты. Наличных у меня было много, спасибо Бобу Аллену.
На улице снаружи свет был тусклым и рассеянным. Его отбрасывали слабые лампочки, кое-где свисавшие с телефонных столбов. Когда мы начали переходить улицу, на нас из проулка вылетел «пикап» с погашенными фарами. Я ухватил Мерси за плечо.
— Не здесь, — сказала она и повела меня по улице к убогому мотелю.
Наш номер, к которому у нее уже был ключ, находился на втором этаже. Мерси сняла пальто. Ее фигура была тех же пропорций, что и прическа, а потому ее лицо — лицо уличного мальчишки — приобрело еще большую странность. Лет ей можно было дать от двадцати до сорока.
— Повесь вот тут, я сейчас вернусь, — сказала она, скрываясь в ванной.
Рядом с дверью была раковина с зеркалом над ней. Большое окно в противоположном конце комнаты выходило во двор мотеля, и его черное покрытие было как второе зеркало.
Я поглядел на большую кровать, кое-как застеленную после ее последнего клиента. Я еще никогда не имел дела с проституткой, и мысль о дальнейшем ввергла меня в панику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39