Улица была просто затоплена дождем; стекающая с зонта вода поместила нас в цилиндр с тонкой пленкой – краем. Мисс Лола, кажется, вела меня к отелю «Савой-Плаза»… да, так и есть, швейцар выскочил из вращающихся дверей, в руках зонтик, ринулся к нам, выказывая заботу; через несколько секунд мы уже были в ковровом царстве – ярко освещенном, но уютном лобби. Какой-то слуга в смокинге и полосатых брюках разъединил нас. Лицо у мисс Лолы покраснело от возбуждения, она рассмеялась, глядя на промокший низ своего платья, рукой взъерошила волосы, обрызгивая все вокруг, одновременно глянула на клерка за стойкой – Добрый вечер, мисс Дрю, Добрый вечер, Чарльз
– ответила на приветствие полицейского, стоящего неподалеку в окружении приятелей из обслуги. Так хорошо ему было стоять в сухости лобби, когда на улице жуткое ненастье, а я, опустив глаза долу, ждал, с пересохшим горлом, как она объяснит ему мое пребывание в таком отеле. Ведь я, с его точки зрения, был обыкновенный голоштанник с улицы. Я пытался не оборачиваться назад к вертушке-двери – моей спасительнице в случае бегства. Впереди, за кривыми изгибами дверцы лифта, угадывался проход, который, как я думал, тоже ведет на улицу. Я молился, что мистер Шульц знал, что делал, послав меня сюда, молился, чтобы мисс Лола проявила понимание и даже помощь мне, неуклюжему в окружении роскоши, мисс Лола, мисс Дрю, кто бы она ни была и что бы она ни пережила этой ночью в связи со смертью близкого ей человека, с которым ей, возможно, было очень приятно ходить в рестораны и ложиться в постель. Но никаких объяснений с ее стороны на последовало, будто она только и делала, что каждую ночь заходила сюда с очередным пацаном в дешевой куртке, старых синих брюках и чисто бронксовской стрижкой; взяв меня за руку, она проследовала в лифт вместе со мной. Я будто превратился в ее компаньона, а лифтер, даже не спрашивая, нажал кнопку и я сразу вырос в своем понимании того, что объяснений можно ждать от кого угодно, кроме людей с самой вершины и кошмарная тень откровения, блещущая в жутко-зеленых глазах мисс Дрю стала в моих снах одним большим адом. Вместе с той поездкой на катере.
Отель был из серии сногсшибательных! Когда двери лифта открылись, мы оказались прямо в номере. Полы блестели лаком, на противоположной стене висели коврик и гобелен, изображающий рыцарей, закованных в латы, с пиками, верхом на лошадях, каждая на задних ногах, ряды рыцарей и лошадей выстроены как по линеечке – а мебели здесь не было потому, что это было фойе, прихожая с лифтом, и стояли по углам лишь две огромные урны с изображенными на них древнегреческими философами со свитками в руках. Или саванами, я так и не разобрал, потому что настроение мое больше предполагало все, что связано со смертью. Но я предпочел не заострять внимание на убранстве фойе, а двинулся следом за девушкой через распахнутые двери, двойные, до потолка, в маленькую зальцу, сплошь увешанную картинами в темных тонах, каждая потрескавшаяся от времени. Слева виднелась еще одна дверь, из-за нее мужской голос на шум наших шагов вопросил:
– Дрю?
– Мне надо по маленькому, – ответила она. Буднично. Не останавливаясь, прошла дальше, где обнаружилась еще одна дверь, за углом, и скрылась в ней. Я остановился и оглядел апартаменты: за той дверью, откуда донесся мужской голос, виднелась маленькая библиотека, с книгами в шкафах за стеклами, высокая лестница на колесиках, громадный глобус из дерева, отполированного до блеска, две бронзовых настольных лампы с зелеными абажурами с обеих концов маленькой софы. На ней сидели двое мужчин, один старше другого почти вдвое. Старший держал, вздутый от возбуждения, половой член молодого в своей руке.
Боюсь, я загляделся на них.
– Я думал тебя до утра не будет! – прокричал старший, глядя на меня, но прислушиваясь к шагам мисс Дрю.
Он отпустил то, что держал, встал с софы и поправил галстук-бабочку. Это был Харви, высокий, стройный мужчина, выхоленный, в твидовой тройке. Он засунул палец в карман жилетки и подошел ко мне. Он выглядел здоровым и ухоженным, внушая всем своим видом только уважение. Я, даже не успев оценить его облик, просто отступил назад. Проходя мимо меня, он спросил:
– Ты в порядке?
Получилось очень громко, потому что он был так близко, что я заметил как тщательно вычесаны его волосы, волосок к волоску. Вот такой он был, Харви.
Жить гораздо проще на планете, где никому ничего не надо объяснять. Воздух там прорежен, немного свободнее, чем тот, к которому я привык, но никакого напряжения. Парень, сидящий на софе, двумя пальцами взял косметичку и начал снимать тушь с глаз. Он взглянул на меня и засмеялся, будто мы – сообщники, и я понял, что он тоже не принадлежит этому дому, он – пришедший, как и я. Сразу об этом догадаться было трудно. Пока он занимался гигиеной, я разглядел его – черные волосы прилизаны, маслянистые глаза, нахальные и живые, смотрят весело, костлявые плечи скрывались под обыкновенным студенческим свитером грубой вязки бордово-серого рисунка.
За все нахлынувшее на меня разнообразие жизни в тот день и ночь нес ответственность мистер Шульц и я предпочел делать то, что он велел. Я походил по залу, заглядывая в разные двери, их обнаружилось несколько, и нашел Харви в необъятной, по размерам втрое превышающей нашу квартиру в Бронксе, спальне серо-белых тонов. Дверь в ванную была открыта, виднелись плитки, тоже белые, Дрю мылась там под душем, а сам Харви сидел со скрещенными ногами на краю безбрежной кровати и курил. Говорил он очень громко, заглушая шум льющейся воды:
– Дорогая! Скажи мне, что ты делала и почему вернулась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108