Когда тонкая полоска крови медленно расширилась в алую улыбку смерти, а жертва дернулась вопросительно в кресле, чуть плечом и немного коленями, больше недоуменно, чем обвиняя, мистер Шульц локотком надвинул ему голову вниз, чтобы не было лишних звуков и новыми порциями полотенец укутал голову и шею – их было достаточно рядом в тележке с паром. Фигура превратилась в статую белого цвета, с розовеющими кое-где линиями и пятнами. Мистер Шульц вытер лезвие, сложил бритву, положил ее себе в нагрудной карман, взглянул в прихожую, будто за ним наблюдала бесчисленная аудитория, вытер следы своих пальцев на рукоятке револьвера и вложил его в руку жертве, сбросил с себя парикмахерское одеяние и вышел через зеркальную дверь в подсобку, а оттуда – на улицу, оставив на сцене два кресла и один труп, сочащийся кровью.
– В самом процессе нет ничего страшного, – сказал мне мистер Шульц, по поводу заголовка передовицы, – Это все газетная трескотня. Попадись им я, все было бы хуже. Я сделал все красиво и профессионально. Парень умер, потому что начал шевелиться. Как курица с отрубленной головой. Ты знаешь, они ведь еще бегают, когда им голову отсекут. Я сам видел.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Девятая глава
Мы стояли на ступенях здания суда тем первым утром и оглядывали городок: возвышались холмы, между ними пролегали мосты, расстилалась пасторальная зеленая равнина с вкраплениями фиолетовых цветов, правильной формы поля, засаженные чем-то темным, светило солнце с голубого неба, раздавалось далекое мычание коров с окрестных лужаек – все это легло мне на душу бесконечно-мягкой осязаемостью природы. А Лулу Розенкранц пробурчал:
– Не знаю… А куда здесь, собственно, пойти, если охота развеяться?
Сам я никогда прежде так близко не соприкасался с природой, если не считать Ван-Кортланд Парка. Но окружающее мне нравилось; и запах, и свет, и покой, нисходящий с небес. Ну, а по поводу целесообразности устройства жилищ человеков я был тщательно проинструктирован. Там вдалеке эти самые человеки выращивали то, что требовалось: и урожай, и скот, а городок, Онондага, центр графства, был их центральным рынком. Он был построен на краю холма в центре цепи гор, рассекающих равнину. Текла через городок речка, никто мне не запрещал исследовательские изыски, и я проведал развалюху-мост, деревянный и скрипучий. Посмотрел с него на воду; поток мчался стремительно через камни, шумел и кипел бурунчиками. Если забраться на скалу справа, то речонка превращалась в реку, начинала выглядеть солиднее, чем вблизи. Походив по берегу, невдалеке я обнаружил заброшенную лесопильню; постройки покосились, будто ветер заласкал их своей неуемной силушкой – уже давно она не работала, но когда-то некий амбициозный мужчина приложил к созданию фабрички свои руки и энергию. Я никогда прежде не видел своими глазами, как можно использовать природные силы воды, только читал об этом в учебнике по географии. Оценить фразу природные ресурсы трудно вот так навскидку, надо поглядеть на бурлящий поток, на замшелые бревна постройки, и только тогда к тебе приходит ощущение идеи, приходит понимание смысла, для чего и как все было сделано. Нет, нет, такой жизни для себя я, конечно, не хотел.
Много людей жило и умерло в Онондаге, от них остались их дома. Я сразу определил какие из домов старые – деревянные. Люди провинции жили только в таких домах. Но уже рядом с ними, одно за одним, возвышались другие – крупные, как коробки, каменные. Покрашенные ржаво-коричневой или серой краской они увенчивались черепичными крышами с фронтонами и дымоходами; виднелся и странноватый домик, с башенкой сбоку, крыша у него была как сплюснутая шляпа, смешная и нелепая, окна изукрашены аляповатыми дощечками с резьбой, криво прибитыми, а вдоль края водостока протягивался металлический абажурный заборчик-решетка – не иначе как против вездесущих голубей. Лулу Розенкранц очень сомневался, что все это – настоящая Америка, но я сказал ему, что да, она бывает и такой.
Но, по крайней мере, все здания общественного пользования были очень каменными. Суд краснел кирпичом яркого обжига с гранитной опояской, так живо напомнившим мне приют Макса и Доры Даймонд, разве что онондагский аналог был покрупнее, окна и двери его были в виде арок, да углы скруглены, как иногда делают со зданиями судов. Четырехэтажная средняя школа Онондаги – тот же мерзкий рыжий кирпич, библиотека – маленькое однокомнатное убожество, будто запакованное снаружи неподходящими для этой цели большими каменными плитами
– судя по всему, к чтению в городке подходили более серьезно, чем в остальной части света. И, наконец, серо-каменный готический собор, скромно названный Церковью Святого Духа, единственное, что не несло в себе имени Онондаги, этого индейца, который когда-то так произвел на кого-то впечатление, что образовался целый городок его имени. Статуя краснокожего, вяло прикрывающегося ладонью от солнца и глядящего на запад, красовалась на лужайке перед зданием суда. Когда мисс Лола мисс Дрю вышла прогуляться в первый раз, то статуя, казалось, потрясла ее, она прямо-таки застыла и смотрела на индейца до тех пор, пока мистер Шульц не рассердился и не оттащил ее от постамента.
Самым грандиозным зданием городка был отель, разумеется, «Онондага» – шесть этажей все того же ржавого кирпича, в самом центре деловой активности самого делового района города, если можно так сказать, потому что на многих окнах окружающих домов виднелись таблички «Сдается». Виднелись несколько машин, припаркованных у обочины, год выпуска умолчим, а честно говоря, даже не помню таких марок, чуть меньше грузовиков с ферм, без дверей и с цепными передачами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108