Я вскоре начал оценивать масштабы операции, одни еженедельные расходы должны были составлять внушительную сумму, но судя по моей оценке, дела уже пошли в гору и вернулись к тому пику, который они достигали до наезда «федералов». Но сделать это было трудно, потому что мистер Шульц вел себя так, будто его постоянно кто-то подводит, обманывает, с ним кто-то хитрит и т.д. Мистер Берман сосредоточенно сидел над бухгалтерскими книгами, иногда к нему присоединялся Голландец, они думали вместе, иногда поздно ночью. Однажды я прошел мимо двери в офис и заметил первый раз наличие сейфа в комнате, рядом валялся смятый коричневый бумажный конверт. Мне почему-то пришло в голову, что у них закончились деньги, и это показалось мне крайне некомфортным. Кроме той суммы, положенной им в онондагский банк, мистер Шульц не оперировал деньгами через другие банки, потому что счета могли быть арестованы, суммы изъяты и прочее, прочее, оставалась наличка. Ведь откуда взялись эти самые «федералы» – да с того дня, когда они совершили рейд в офис на 149-ой улице и изъяли кое-какие документы от бегов с тотализаторского бизнеса. Оттуда все и пошло. Поэтому все дела вершились через наличные деньги, выплаты наличкой, доходы – наличкой, все в мешках и конвертах. Мне даже как-то приснился сон на тему: огромный прилив денег и мистер Шульц бегает и собирает пачки долларов в большой заплечный мешок, как рабочий с помидорных плантаций, он их собирает и собирает, затем наличка превращается в золотые слитки, они становятся все тяжелее и тяжелее… затем я проснулся.
Где-то в это самое время из Нью-Йорка на побывку пожаловал сам мистер Дикси Дэвис, платный юрист. Приехал он на автомобиле «Нэш», за рулем был некто, кого я видел в первый раз. Мистер Дэвис – был моей моделью для хорошей одежды, я скопировал стиль прямо с него, и ботинки купил точно такие же. На этот раз я обратил внимание, что на нем ботинки другие – летние, белые. Сверху была коричневая щеточка, все ботинки были в мелких дырочках. Не знаю относительно дизайна – эти мне не очень понравились, но на ноге они, наверно, сидели удобно. Он был одет в желто-коричневый двубортный костюм, который мне с первого взгляда понравился, на шее – неяркий сатиновый галстук сине-серо-розового цвета, который тоже был неплох, но открытием стала, конечно, соломенная шляпа, которую он немедленно нахлобучил на голову лишь только вылез, согнувшись, из машины. Я в это время как раз спускался со ступеней отеля и видел как мистер Берман, тоже парень не промах в попугайной раскраске костюма, поприветствовал его из вращающихся дверей. В руках у Дикси Дэвиса был портфель, раздутый от таинственных проблем юридической казуистики. С тех пор, как я его видел последний раз, он здорово изменился. Может из-за предстоящей встречи с мистером Шульцем, может из-за чего еще, но он стал нервным. Толкнув дверь и зайдя в отель, он уже взмок и выглядел уныло. Хотя и улыбался во все лицо и излучал, старательно, радость от встречи, но бледность его была типичная нью-йоркская, а прическа – смешная. Куда подевалась та взбитость помпадура, елейность манер, осталась только жалкая улыбка – мы в Бронксе называли такую «говноедской». Так он и прошел мимо мистера Бермана и зашел в лифт.
Мистер Шульц собирался посвятить себя работе аж до самого вечера и поэтому приказал мисс Дрю заняться мной, как и подобает гувернантке. Мы стояли с ней около маленького индейского музея, который онондагские аборигены построили за зданием суда.
– Посмотри, – сказала она, – там только два наряда и одно копье. Ко всему прочему ни одного посетителя. А кто будет оценивать, какая я хорошая гувернантка? Давай-ка лучше пойдем на пикник. Ты как?
Я сказал, что пойду куда угодно, лишь бы не учиться. Мы зашли с ней в то самое кафе, где хозяйка умела готовить лучше всех в Онондаге, купили куриный салат, сандвичей, фруктов и кексов, затем она купила бутылку красного нью-йоркского и мы отправились на восток, в горы. Подъем оказался покруче, чем я ожидал, маршруты моих одиноких странствий пролегали в основном на запад и север, в поля, а горы всегда кажутся немного пологими издалека. Сблизи осознаешь, как ты ошибался. Мы шли и шли вверх по грязной дороге, оставляя сзади громадину отеля и весь городок, но даже пройдя черт те сколько, казалось, не ушли далеко.
Она шагала впереди меня, что обычно вселяло в меня дух соревновательности, но на этот раз я наслаждался другим – видом ее ног из-под юбки. Через минуту после того, как городок наконец скрылся из глаз и виду, она сбросила с себя гувернантскую юбку и, мое сердечко шелохнулось в ожидании, оказалась в коротких шортах, коротких, но широких, как юбка. Она шагала теперь более свободно, размашисто и с видимым удовольствием, голову вперед и чуть вниз, руки энергично двигаются в такт шагам, я смотрел на нее и очаровывался, как две половинки, ее ягодицы, раскачиваясь попеременно, становились все более и более мне знакомыми. Она была прирожденной, если не скалолазкой, то гороходкой точно, мы дошли до вершины холма, дорога немного спрямилась горизонтально и мы углубились в лес. Это был абсолютно новый мир
– под ногами мягкая теплота лиственничных иголок, как огромный матрас, сохлые ветви изредка трескаются под ногами. Коричневый мир, солнце, где-то далеко вверху, еле проникало через вечную зеленость крон, и освещало землю лишь кое-где, маленькими пятнами и пятнышками. Я никогда еще не бывал в таких лесах, подумайте сами, разве можно сравнить бронксовские посадки, вечно поломанные и невысокие, в них даже потеряться было невозможно, с такими мощными и дикими чащобами как эта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108