Иначе у нее живот от крыжовника разболится.Ника продолжала сидеть, обдумывая только, что услышанное.— Но ведь Славик любит Юлю! Я, сама видела, я знаю! — наконец горячо возразила она.— Он говорил об этом маме?— Нет, что вы! Мама не от него узнала. И не от меня. Он и мне не велел говорить. Это тетя Альбина с тетей Кристиной сказали, им соседи насплетничали.— Понятно. Ну что ж, Ника, твой брат взрослый человек, он сам разберется. Зови Ингу.Оксана посмотрела вслед убегающей Нике и снова подумала о том, что хорошо бы Инге побольше общаться с сестрой. Возможно, Инга научилась бы чуткости. Удивительно! Ника стоит горой за брата, который, в сущности, не принимает ее всерьез. Еще раньше, когда Оксана теснее общалась с этой семьей, она замечала, что здесь больше внимания оказывают старшему брату. На Нику обычно шикали, как на котенка, если она пыталась заглянуть в комнату брата, где он делал уроки. Ей не разрешалось прикасаться к его вещам, брать его игрушки. При таком воспитании девочка должна испытывать по меньшей мере ревность.А она, гляди-ка, оберегает его любовь. Что это? Слепой инстинкт родной крови или же мечта о собственной большой любви? Глава 5 Родители вернулись через неделю. Мать выглядела довольной — посвежела, загорела. Отец тоже загорел, но был он явно чем-то не то раздосадован, не то озабочен. Мать много и громко говорила, расспрашивая их о домашних делах и рассказывая о деревне.— А где Славик? — спросила Ника, хотя подозревала, что брат прямо с автовокзала отправился к Юле.Мать выдержала паузу, едва сдерживая просившееся на лицо торжество, уселась на диван и объявила:— Славик женился!Ника, хлопая ресницами, смотрела на мать. Иногда на ту находила охота пошутить, и она, бывало, с абсолютно серьезным лицом могла выдать что-нибудь этакое.— Мам, ты шутишь? — уточнила Ника.— Какие уж тут шутки! — Отец махнул рукой и вышел из комнаты.Ника услышала, как за ним закрылась входная дверь — ушел в гараж.— Так у него в деревне невеста иди здесь? — встряла Инга. — Ничего не понимаю!— Наш Славик всюду нарасхват, — похвасталась мать. Она находилась в прекрасном расположении духа.В какой-то момент Нике даже показалось, что мать сейчас подскочит и выкинет что-нибудь этакое — пройдется колесом, например. Помешал ей только приход сестер Альбины и Кристины. Они толклись в прихожей, едва помещаясь там вдвоем.— Ну что, ну как? — в унисон выдохнули они и опустились на стулья. Их свистящее от одышки дыхание заполнило паузу.Мать торжествовала.— Слава Богу, — степенно и с достоинством сказала она. — Слава Богу, женили.— Да ну? Удалось?— А то! Девчонка работящая, деревенская, скромная. Восемнадцать лет. Кровь с молоком.Ника обернулась и посмотрела на тетю Оксану. Та взирала на теток и мать с каким-то странным выражением лица. Выражало оно что-то вроде брезгливости.Видимо, не желая выслушивать подробности, она вышла на балкон и позвала с собой Ингу. А Ника осталась стоять, как гвоздями к полу приколоченная. Впрочем, на нее не обратили внимания — мать не видела, а тетки сгорали от любопытства.— Ну как он? Доволен?— Славик-то? А что ему? Его-то никто и не спрашивал.— Ну как же все сладилось?— Соседи нас в гости пригласили, вроде как на именины. Сват — балагур ужасный. Славика самогонкой подпоил, ну и уложил со своей Катькой. А утром сват со свахой тут как тут: здорово, зятек! Как по маслу прошло.Тетки крякали от удовольствия, хлопали себя ладонями по коленям. А Ника во все глаза смотрела на мать, на ее пустые неживые глаза и довольную улыбку. А перед глазами маячили Юля в своей светлой блузке и Славик, обнимающий ее.Нике в голову приходили странные мысли. «Она ничего не видит, — думала девочка о матери. — Не видит моего лица, когда говорит мне грубые слова, когда ругает и оскорбляет меня. Она не видит, как мне больно, ведь я молчу. И как плачу, не видит. Ничего не видит! Она слышит только себя, свой гнев и свою боль, свои желания. А нас когда не слышно, то как бы и нет совсем. И Славика она запомнила двенадцатилетним. Она не представляет, какой он теперь взрослый. Не видит этих вздутых вен на руке, и темных волос на предплечьях, и щетины на щеках. Она не видела выражения его глаз, когда он смотрит на Юлю, играет со Степкой. Ей нет дела до наших глаз и до наших чувств. Наверняка, наткнувшись на наши глаза, она не смогла бы сделать многое из того, что сделала. Как же быть? Как теперь жить?»Ника почувствовала, что руки ее затряслись, и сжала их в кулаки.— Как ты могла, мама! — услышала как бы со стороны свой голос. — Как ты могла так поступить со Славиком?— Что? — встрепенулась мать. — Ты что здесь делаешь?! Почему не на кухне? Или ты не видишь, что у нас гости? Любопытная! Паршивка такая! Смеет еще указывать матери!Тетки обернулись и в недоумении уставились на племянницу. Но Нике было не до них.— Как ты могла, мама? — все повторяла она, будто и не слыша протестов матери. Она повторяла свой вопрос в каком-то упрямом оцепенении, пока Оксана не вмешалась и не увела ее в другую комнату. Весь вечер Ника пролежала лицом к стене. Не вышла даже попрощаться с тетками. Она слышала, как в коридоре они собирались с кем-то поделиться новостью, и с тоской подумала о Юле, которая не сегодня-завтра узнает. Хорошо хоть не от нее, Ники…К вечеру у девочки поднялась температура, Она заболела.Две недели ее выхаживала Оксана. Инга добросовестно пыталась развлечь ее своей болтовней. А когда Ника наконец поднялась, Инга сразу потащила ее гулять. Лето катилось на убыль. Трава показалась Нике недостаточно зеленой, гаражи обступила пыльная, в рост человека, амброзия. Заросли лопухов увенчались сиреневыми соцветиями будущих колючек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104