— Не беспокойся, Гейл, — сказала Дженет, — невелика беда.
Все действительно понемногу утихомирилось, хотя изначальный пыл дружелюбия Гейл значительно поугас.
— Вы собирались прочесть письмо? — спросила Дженет.
— Да, — Гейл взяла дубликат, откинула со лба прядь волос и снова расцвела в улыбке. — От маленькой Эмили.
Она развернула письмо с несколько меньшей бережностью, чем сделала бы это до того, как Тед разбил стол. Внутри была карточка с надписью: Самому чудесному из сыновей в день Бар-Мицвы. На карточке остался кружок от стоявшей на нем кофейной чашки.
— Эмили?
Пшш посмотрела на Гейл и сказала:
— Так что это у вас там за розовая спаленка внизу?
Сначала на лицах Гейл и Ллойда появилось невинно-жизнерадостное удивление с вопросительной интонацией: «А я-то здесь при чем?» — но очень скоро их взгляды сделались холодными и деловыми.
— Спаленка? — спросил Брайан.
— Да, мы тут немного побродили по дому, — сказала Дженет, — родовспомогательное кресло, наручники, ремни и миленькая розовая спальня в клетке для гориллы.
— Ллойд, Гейл, — выходит, вы, на хрен, извращенцы? — спросил Уэйд.
Ллойду с Гейл нечего было ответить.
Дженет поняла, что настал момент, когда оружие, если его надо применить, должно появиться на сцене.
— Уэйд... Тед... Брайан... Эмили... — сказала она, — будьте так добры, задержите Ллойда и Гейл. Пожалуй, мы запрем их в их собственной клетке. Кимба, я надеюсь, в своей конуре за домом.
Последовало минутное затишье, затем раздался лай, так, словно Дженет скомандовала Кимбе: «Фас!»
...свалка... несколько сдавленных ругательств... небольшая потасовка... обломки сверкающей обстановки... и Ллойд с Гейл уже сидели внизу, в розовой спаленке, за стальными прутьями решетки. Первым прорезался голос у Ллойда:
— Чертовы трахнутые психи. Погодите, я вам устрою. Глазом не успеете моргнуть, как первый же коп отсюда до Атланты упечет ваши трахнутые задницы куда следует. Мне насрать, даже если твоя дочка получит Нобелевскую премию. Все равно все ваше отродье — трахнутые психи.
Пользуясь паузой, Дженет неторопливо оглядела подземную темницу и сказала:
— Выбирайте выражения, Ллойд. Ой, смотрите, Боже мой, стрекало! Родовспомогательные инструменты сильно изменились с тех пор, как появились на свет мои дети. Да еще и наручники. Как мило. Кто бы мог подумать?
Пшш пододвинула стул к решетке и сверкнула глазами на Ллойда и Гейл.
— Так какой у вас был план? Когда я должна была отдать концы в вашей каталажке имени Барби?
Стоя рядом с Пшш, Брайан попеременно плевал в обоих супругов.
— Тебя никто не собирался здесь держать, — сказала Гейл.
— Тогда, может, это местечко еще для кого-нибудь?
— Я понимаю, как это может выглядеть...
Пшш потыкала стрекалом между прутьями, заставив Ллойда и Гейл прижаться к стене.
— Довольно, Пшш, — сказал Уэйд. — Нас ждет рыба покрупнее.
Пшш повернулась к нему:
— Да, так что там такое с этим письмом? Вы ж, ребята, обычно-то даже воскресных комиксов не читаете. Итак, что такого важного в этом письме, а? Ну-ка!
— Ладно, — сказала Дженет. — Твоя взяла. Мы тебе расскажем, но ты должна пообещать, что не сделаешь аборта и не продашь ребенка с аукциона.
Лицо Брайана просветлело.
— А я на этом заработаю? — спросила Пшш.
— Надеюсь.
— Заметано.
23
— Мне кажется, — сказала Дженет, — неплохо бы найти какие-нибудь улики, чтобы шантажировать их потом по всем правилам. Как вы думаете?
Вдохновленные этими словами, родственники стали перерывать все столы и шкафы, чтобы раскопать как можно больше информации о подпольном детопроизводстве Ллойда и Гейл.
Уэйд прекрасно сознавал, что его семья погрязла в мире мошенничества, грязных махинаций и беззаконий, из которого ей никогда, скорее всего, уже не выбраться. Да и были ли пути к отступлению? Существовало ли хоть что-то, ради чего стоило возвращаться? Он уже лет двадцать ходил по кривой дорожке — такая уж у него была жизнь; да и отец примерно столько же? А Брайан? Лет пятнадцать. Сара? Как показали события прошлой недели, год или около того. Но мама? Всегда такая чистая и грязенепроницаемая, она теперь словно заново родилась в роли человека, с удовольствием плещущегося в теплом океане отбросов, — там, наверху, она вываливала на пол цветочное попурри, заглядывала в вазы, выискивая грязь. Уэйд рылся в кухонных шкафах, когда она окликнула его.
— Да, мам?
— Тут чудесная рубашка, она тебе как раз подойдет.
— Мам, здесь не «Аберкромби и Фитч». Мне не нужна новая рубашка.
— Как это не нужна? Она такая мягкая, в цветную клетку, тебе очень к лицу.
— Я не хочу носить рубашки Ллойда, мам. Не говоря уже о карме...
— Вы не были бы таким, мистер Карма, если бы вам пришлось пережить депрессию и войну. Хорошая рубашка. Добротная. Я только хочу, чтобы ты ее примерил.
— И не собираюсь.
— Как знаешь, пожалуйста, не приходи плакаться ко мне, когда снова придется попрошайничать.
— Возьми ты этy чертову рубашку, — крикнул из кладовки Тед. — От добра добра не ищут.
— Папа, это кража. Ты что, так запросто относишься к воровству?
— Чья бы корова мычала...
— Что ты сказал? — Уэйд втиснулся в кладовку.
— Я сказал, что ты из тех, кто отказывается от добра, когда оно само плывет им в руки.
Тед рылся в ящике, полном шарикоподшипников.
— Ишь ты, какой рачительный, — сказал Уэйд. — Чего же ты тогда сидишь в такой глубокой финансовой заднице, что мы должны и дальше заниматься этим дурацким делом?
— Можно подумать, что ты не получишь свою долю. Если бы ты тогда не сбежал и не загубил свою жизнь, занимаясь черт-те чем, мы не подцепили бы этого вшивого фрица, которого его нянька лупит по воскресеньям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82